Поговори со своей тенью
Шрифт:
Он испугался. Да-да, он испугался! Я прекрасно помню, как изменилось его лицо! Сижу теперь и вспоминаю, потому что о том эпизоде не упомянула в своем дневнике. Я сейчасхочу это вспомнить. Потому что до меня начинает доходить: он скрывает от меня Виолу! Значит… Значит, она ему ближе, чем я, вот в чем дело! Но что между ними происходит?!
Мне осталось совсем немного. Перейти к одному из самых мрачных эпизодов своей жизни. Ибо к тому все и шло».
ИСТОРИЯ
«На этот раз я ничего не буду комментировать, потому что и так понятно: Близнецы — это мы с Виолой. Ибо с некоторых пор я говорю «нас». Он насне понял. Он насобидел. Он насобманул. Ну и так далее. Это был краткий период полного единения, хотя, как и в случае с любыми близнецами, характеры у них (то есть у нас) сформировались разные. Но они — дети одной матери и одного отца, рождены в один день и потому похожи как две капли воды.
Нас объединила ненависть. И не только с Виолой. Я уже давно не упоминала имени Большой Махи, но это не значит, что та исчезла с горизонта. Просто не было повода. Но когда мы с Фиалкой с неделю не появлялись на тренировках, она не могла не забеспокоиться. А не появлялись мы по причине вполне понятной: по состоянию здоровья.
Большая Маха позвонила во вторник и спросила:
— Что случилось? Почему прогуливаем? Александра Белова решила бросить тренироваться?
— Нет. У нас… небольшая проблема. То есть большая, конечно, — замялась я и отчаянно сказала: — Я даже не знаю, как начать…
— Ну понятно. Для него — небольшая проблемка, а для тебя — конец света. Выводим среднее арифметическое, и получается неприятность, которую мы как-нибудь переживем. Ну и дура же ты!
— Не я. — Хотела сказать, что аборт сделала Виола, но не стала пускаться в объяснения. Большая Маха тяжело вздохнула:
— Ну и когда же вас ждать?
В ее словах чувствовалась ирония, подтекст которой был мне понятен: она нас осуждала. Но что поделаешь? Дело уже сделано. Игорь сказал, что можно было бы привлечь Смелякова к ответственности и доставить ему кучу неприятностей. Можно было бы провести тест на установление отцовства, позвонить его жене, его влиятельному тестю, вчинить иск за моральный ущерб, родить ребенка наконец и потребовать алиментов. Можно было бы сделать с ним все что угодно, но мне это и в голову не пришло! А Виоле — тем более. Ведь она — это она. Всего лишь птица на ветвях того дерева, которое называется мужчиной. А брат уверен, что это я делала аборт, потому и возмущается.
— Так когда? — повторила свой вопрос Большая Маха, поскольку я молчала.
— Я думаю, что в понедельник.
— Тогда до встречи, — довольно сухо сказала наша тренерша и положила трубку.
— Вот видишь, — пожаловалась я Виоле. — Она нас осуждает!
— Подумаешь! — фыркнула Фиалка. — А судьи кто?
Дело не в этом. Большая
Теперь я хочу вернуться к разговору со Смеляковым в тот вечер, когда мы с Фиалкой приехали из больницы. Он позвонил часов в девять и спросил:
— Ну как? Проблема решена?
— Допустим, — сухо сказала я, поскольку исполняла обязанности парламентера в этом нелегком деле.
— Вот и умница. Прости, я погорячился тогда. Ну не то чтобы погорячился. Короче, давай забудем. Вначале июня жена улетает отдыхать за границу вместе с детьми, а мне выпадают три выходных: двенадцатое, тринадцатое и четырнадцатое. Совсем замотался на работе, надо бы отдохнуть. Представляешь, до сих пор сижу в офисе! — пожаловался он.
— А если Оля слышит наш разговор?
— Я ее отпустил. Да и сам скоро домой двину. Знаешь, что я подумал?
— Что?
— Надо бы как-то компенсировать… Что, если мы махнем на Селигер?
— Куда?
— На Селигер. На эти три дня. У клуба есть база на Селигере: коттеджи со всеми удобствами, боулинг, теннисные корты, сауна, бассейн. Ну и рыбалку организовывают — просто су… — Он кашлянул, словно модное словечко застряло в горле. — То есть отличную. Рыба, говорят, сама в сети идет.
— Как шар сам несется к кеглям. Приятно быть победителем.
— Ну так что? Мир?
— На три дня? — усмехнулась я. — Жена, значит, уезжает, можно устроить себе каникулы. А что, другой кандидатуры нет? Разве с этим сейчас проблема? Обратись в клуб, там подыщут.
— Какая же ты… Несговорчивая.
— Да, но в данном случае все решаю я. — То есть, как я считала, Фиалка все, что могла, уже сделала. Теперь ей остается только молчать. — Никак не пойму: почему ты позвонил? Совесть, как я понимаю, тебя не мучает, отношения прекратить ты уже давно хотел. Так почему? Сейчас самое подходящее время.
— А для меня любое время — подходящее. Когда захочу, тогда и прекращу, — с иронией сказал Смеляков. И лениво добавил: — Денег сколько?
— За что?
— За поездку?
— Что у нас получается? Три дня? Три ночи по пятьсот. А день? А мое общество? Думаю, тысячи две долларов.
— Да ты с ума сошла!
— Обратитесь в другую фирму, раз наши услуги показались для вас слишком дорогими. Всего хорошего.
— Постой. А питание, проживание — это не считается?
— Ну, хорошо, — смилостивилась я. — Пятьсот скину. Полторы. Общество Глупой Пучеглазой Лягушки бесплатно.
— Кого?! — опешил он.
— Я себя иногда так называю: Глупая Пучеглазая Лягушка.
— Забавно! Глупая… Ха-ха! Вот почему я никак с тобой не расстанусь! Забавная ты. Но все-таки: отдых — люкс. Это как? Не считается?
— Но и девочка — люкс.
— А скидка постоянному клиенту?
— Ты будешь торговаться или будешь платить?
— Ну хорошо, — тяжело вздохнул он. — Полторы. Ты меня разоришь!