Пограничная крепость

Смирнов Алексей Константинович

– Вот, сударь, проверяю, - суетливо объяснил дедуля.
– Лекарств много, названия все незнакомые. У некоторых срок, может, вышел, а выбросить жалко. Я ему уже скормил аспирину три упаковки, дибазол - уж пожелтел от времени... тетрациклину пачку, стугерону...

Полковник, тяжело дыша, смотрел в потолок.

– Надо понимать, снова упустили, - наклонил голову Аль-Кахаль.

Дедуля сник.

– Да вы не бойтесь, - жало гостя прошлось по шоколадным губам.
– Я другого от вас и не ждал. И Главный не особенно гневается - себя винит. Дескать, не надо было связываться с убогими.

Аль-Кахаль прикурил от ногтя,

прицелился в кровать и выпустил молнию тонкую, как игла, и быструю, как само время. Андонов тут же замолчал, из глаз его, ушей и ноздрей повалил смрадный дым. Кожа натянулась и заиграла радугой, трусы и футболка вспыхнули белым огнем.

– Хватит дурью маяться, - пояснил Аль-Кахаль дедуле.

– Как вам будет угодно, - с готовностью согласился тот и позвонил в колокольчик с бантиком. Вбежала горничная.

– Постель убери, - приказал дедуля.

Горничная ловко свернула паленый матрас вместе с полковником, приняла под мышку и бесшумно покинула комнату.

Дедуля дернулся было предложить напитки, но Аль-Кахаль пресек его порыв и молча указал на кресло. Хозяин был уже там, сжимая и разжимая пальцы.

– Субъект, возможно, пойдет к отцу...
– начал дедуля.

– Там уже ждут, - краешком рта улыбнулся Аль-Кахаль и стал рассматривать свои ногти.
– Засада.

– Ага, ага, - старик тоже заулыбался.

– А вам-то радоваться нечего, - удивился гость.
– Дельце поручено мне. Вы понимаете, что это значит?

– Конечно, - прошептал дедуля убитым голосом. Глаза его моментально ввалились, рот приоткрылся. Аль-Кахаль тем временем встал, прошелся по комнате, смахнул со столика таблетки и пузырьки.

– Черт-те что, - пробормотал он и резко повернулся к толстяку.
– Вот что: вы точно знаете, что у него не осталось потомства?

– Насколько мы успели понять, нет, - лепет дедули прозвучал крайне невыгодно.
– Контактов не зафиксировано...

– Славно!
– хлопнул в ладоши гость.
– Молодцы! Если принять во внимание его контакты с собственными родителями, то перспектива вообще безоблачная. Забота, внимание, сплошное баловство, элитное образование...
– Он склонился над дедулей.
– Вы понимаете, что он может не знать, есть ли у него дети? А что, если есть? Что тогда? Что, если он их под забором настрогал, застигнутый внезапной романтикой? А?.. Не слышу!.. "Насколько мы успели понять", - передразнил он сварливо.
– А доложили, что точно нет! А мы стараемся, мы начали отстрел! Сдается мне, что это даже лучше, что он жив. Допрашивать надо было, допрашивать! А вы устроили ex juvantibus. Умри он - с кого спросить? Где искать ублюдков? За задницы трясетесь!

Хозяин чуть не плакал:

– Но как мы можем знать наверняка?
– он всплеснул руками.

– Тогда на кой дьявол вы вообще нужны?
– недоуменно пожал плечами Аль-Кахаль.
– Что это за работа? Где сила мысли, где творчество? Я давно говорил Главному, что параллельные структуры вредят делу. Все должно быть сосредоточено в одних руках! Какие-то взрывы, стрельба, наезды... Только я собрался вмешаться, помочь, как вы все испортили. Я про пустырь говорю, гость передернулся, намекая, что разговор о таких материях, как пустырь, унижает его достоинство.
– Майора вы тоже лекарствами накормили?

– Нет-нет, живой пока, - заверил его дедуля.

– Ну, можете накормить, - махнул рукой Аль-Кахаль.
– Вряд ли я найду ему применение.

Впрочем, не забивайте себе голову чепухой. Дети! прикрикнул он.
– Все силы, вся энергия - на поиски детей! Чтоб каждую сифилитичку допросили! Это работа нудная, кропотливая, вот и выполняйте. А я займусь непосредственно субъектом, оперативными мероприятиями. Допрошу, хотя что толку? Он, может, ни сном, ни духом... Если после его устранения все останется без изменений, то значит, дети есть. И все внимание, мой свет, переключится на вас, - и Аль-Кахаль мечтательно оскалил мелкие зубы, числом в сорок пять и росшие местами в два ряда.
– Спалить вас - дело нехитрое, зачем? Незачем, будет иначе, - ответил он сам себе и начал застегивать плащ.
– Собственно, это все. Никакие конкретные вопросы я с вами обсуждать не собираюсь. Уж больно вы тупой. Я приходил довести до сведения. Опосредованная связь ненадежна - можете не понять. И в глазки хотел заглянуть, - и он приблизил свое лицо к дедулиному.
– В маленькие, глупенькие, свиные глазки, в поросячьи глазки, в глазки младенчески пустые, бессмысленные, оловянные...

...Оставив хозяина держащимся за сердце, Аль-Кахаль покинул кабинет. Возле входной двери он немного задержался. Приняв мгновенное решение, он заломал горничную, впился ей в губы и запустил ей жало глубоко в рот, в верхние отделы пищевода. Рука метнулась под фартук, другая ухитрилась захватить в горсть недоступный крестец. Завершив поцелуй, Аль-Кахаль оттолкнул партнершу, ногой распахнул дверь и, оставив ее болтаться взад-вперед на петлях, вышел из квартиры. Очутившись снаружи, он прыгнул в трамвай.

– Берите билеты - и вам ничего не будет!
– монотонно кричала кондукторша, протискиваясь в толпе.
– Оплачивайте проезд! Оплачивайте проезд, - налетела она на Аль-Кахаля.

Тот двумя пальцами взял ее за ремень и выпятил губы.

– Вы хотите продать мне билет?
– спросил он дружелюбно.

* * *

"Льдинка", растопленная в организме Будтова вечером, к утру обернулась айсбергом. Большая часть айсберга, как водится, скрывалась глубоко в желудке, и Захария Фролыч на минуту прекратил свой отчаянный бег, прислонившись к стене. Его захватил кашель; кашляя, Будтов силился восстановить давно утраченный рвотный рефлекс, надеясь избавиться от айсберга. Глыба очень мешала утренней пробежке.

Рядом с Захарией Фролычем кашляла Даша. Ее дела были не лучше, если не хуже, но похмельная смекалка подсказала ей верное средство, о котором Будтов, чьи мысли были заняты бегством, забыл. Даша похлопала его по карману, намекая на бутылку.

Тут же вспомнил о ней и Захария Фролыч, но перемены уже стали необратимыми. Будтов отвел Дашину руку, вытер рот, и изнеможенно опустился прямо на асфальт.

– Не сейчас, - прохрипел он слабо.
– После. До бати доберемся - там можно...

– Ну, глотнуть только, - попросила Даша.
– А то никуда не пойду.

– Как хочешь, - отозвался Будтов.
– Оставайся здесь, коли жизнь не дорога...

Даша вспомнила грохот ударов, топот ног и приглушенную ругань. И сразу пришла в неописуемую ярость, непонятно чем вызванную - то ли ночными событиями, то ли отказом спутника.

– Это все ты, чмо!
– закричала она.
– Сука! Что - в меня стреляли, да? На хрен ты вообще приперся? Отвечай теперь за тебя!..

Будтов, не отвечая, полез за пазуху, вынул визитку и задумчиво уставился на адрес клиники.