Пограничная крепость

Смирнов Алексей Константинович

– Кажись, оторвались, - пробормотал он, не обращая внимания на упреки Даши.

Наконец, он утвердился в своем решении.

– Да, так и сделаем, - сказал он твердо.
– Скину тебя бате, посидишь там, а я схожу разузнаю, что...
– тут Захария Фролыч прикусил язык. Он вдруг сообразил, что о некоторых вещах разумнее молчать. Даше совершенно не обязательно знать, куда он отправится от бати.

Спутница Будтова замолчала, удивленная странностями его поведения. Ей показалось, что во всей фигуре Захария Фролыча проступили благородство и сила, которых там не было отродясь. "Мерещится с бодуна," - подумала Даша и протерла

глаза. Однако перечить Будтову больше не собиралась. "В конце концов, плевать, - рассудила она.
– К бате придем - похмелюсь. А то я умру. Ведь это невозможно? Невозможно. А значит, похмелюсь". И мысли побежали по кругу заводным паровозиком. Игрушечные рельсы дыбились, семафоры взбесились, близилось крушение с многочисленными человеческими жертвами.

Они снялись с места и вошли в отвратительный скверик, украшенный детской избушкой, детей в которую не пускали с первого же дня ее возведения.

– Мы пойдем дворами, - поделился планами Будтов.
– Улицы наверняка прочесывают.

Даша с силой втянула в себя воздух, потом отхаркнула густую слюну.

– А что ты им сделал, Фролыч?
– спросила она уже другим тоном, покорившись тяжелой женской доле.
– Кто они такие?

– Радикалы, - ответил Захария Фролыч так, будто это слово ему о чем-то говорило.

– Бандюганы, да?
– Даша семенила и, стараясь ступать с ним в ногу, спотыкалась.

– Угу, - кивал Будтов, поминутно оглядываясь и пригибаясь.

Соседний двор оказался безлюдным, следующий - тоже.

– А где твой батя живет?
– миролюбиво осведомилась Даша.

– На Колокольной, - буркнул Будтов, отчаянно пытаясь свести одно с другим.

Даша присвистнула.

– Далеко! А чего ты врал, что сиротка? Бедный, заброшенный...

– Не врал, а сам так думал. Мы с ним как-то раз случайно столкнулись, он стакан искал. Меня чего-то занесло в его края, уж и не помню, зачем. Ну, и вот. Он с пузырем шел, я попросил глоточек, а он, наверно, что-то почувствовал. Учуял родную кровинку. Иначе с чего ему мне наливать? А так только стакан спросил. Ну, я мигом крутанулся, нашел чью-то кладочку, позаимствовал. Выпили, разговорились. Тебя, спрашивает, как звать? Захария Фролыч, говорю. А он мне: надо же, етить! Ведь я-то Фрол Захарьевич, вот штука! Дальше слово за слово, ну и...

– Прямо Санта-Барбара, - ухмыльнулась Даша.

– Похоже, - согласился Будтов.
– Их с мамкой родительских прав когда лишили, так он сразу в "скворечник" угодил, так переживал. А едва вышел, так в зону попал. Рубанул одну по пьяному делу, - он со значением посмотрел на Дашу.
– Вышел - ни мамки, ни меня. Я к тому времени из интерната-то сбежал... Всю страну изъездил. Всяко приходилось... Батя, как я ему о себе порассказал, слезу пустил. "Видел ты, - спрашивает, - по телевизору фильм "Пятница, 13"? Так вот ты тоже, сынок, в пятницу родился". Я еще спросил его: не 13-го, надеюсь?

– Ну?
– с интересом спросила Даша.
– Не 13-го?

– Да нет - оказалось, не 13-го.

...Дворы закончились, дальше лежал проспект. Захария Фролыч остановился. Посмотрел на Дашино родимое пятно.

– Отметина у тебя, это плохо. Прикрылась бы чем, а то за версту видно. Они нас живо срисуют.

– Чем я укроюсь?
– раздраженно ответила Даша.
– Ты меня сонную выдернул.

Будтов смерил ее взглядом. Даша Капюшонова не имела привычки раздеваться

ко сну. И, разумеется, они с Топорищем ее тоже не раздевали, не хотелось. Не тот был случай, чтобы Дашку раздевать.

– Хоть воротник подними, - посоветовал Захария Фролыч.

Та потянула ворот одежды, тип которой можно было определить как промежуточный.

– Меня достало! Во что ты влез? Чего они от тебя хотят?

– Не знаю, - сказал Будтов.
– Минус Третий сказал, что за мной охотятся.

– Кто сказал?
– не поняла Даша.

– Топорище. Он назвал себя Минус Третьим.

– Еще один агент, - хмыкнула Даша, делая ударение на "а".
– Кому ты такой нужен?

– Говорю же - не знаю! Я сначала думал, что где-то ошиблись, но земеля твердил, что нет, меня ловят. Может, и лучше, чтоб побыстрее поймали? Увидят сразу, что взять с меня нечего, и отпустят.

Но, говоря так, Захария Фролыч сам себе не верил. Тот, кто хочет в чем-то разобраться или что-то получить, в первую голову ловит, а потом уж стреляет, по обстоятельствам. А не наоборот.

В тяжелую голову Даши лезли глупые, опасные мысли.

– Может, тебе ментам сдаться? Может, тебе ничего и не будет. Разберутся, а то и защитят...

В ответ на это Будтов сделал чудовищный жест: достал из кармана пленительную бутылку и угрожающе замахнулся, показывая, что вот-вот шваркнет ее о камень. Он даже сам испугался своего поступка, но Даша Капюшонова струсила еще сильнее. Она взвизгнула и повисла на рукаве Захарии Фролыча.

– Ты что? Я пошутила! Какой ты, оказывается, строгий...

Бормоча ругательства, Будтов сунул бутылку на место. Он чувствовал, что быстро трезвеет, и это его даже устраивало - впервые за долгие, неотличимые друг от друга годы. Не глядя на Дашу, он тронулся было дальше, но вдруг остановился.

– Черт, - он мотнул головой.
– Они же не знают, где.

– Чего?
– подсунулась Даша. Страшный жест вызвал в ней некоторое раболепие.

– Наши не знают точного адреса, - мрачно объяснил Будтов.
– Я успел назвать Минус Третьему только улицу. Значит, никакой страховки.

– А наши - это которые?
– спросила его спутница.

Этого Будтов не знал. Однако ему почему-то было легче думать специальными понятиями и рассуждать о "наших", "радикалах" и "минус третьем" запросто, как о чем-то обычном.

– Ну, рискнем, - вздохнул он, взял Дашу под руку - что тоже явилось для нее волшебной неожиданностью - и вывел из подворотни.

По проспекту проезжали редкие машины, прохожих было мало. Захария Фролыч втянул голову в плечи, но зря, никто не обращал внимания на выморочных существ с помойки, какими они, безусловно, виделись равнодушному зрителю. Будтов внимательно всматривался в автомобили, выделяя среди них те, что ехали медленно и, значит, могли предаваться сыску. Но по битой, ухабистой дороге медленно ехали все.

Захария Фролыч подтолкнул Дашу, предлагая ей поторопиться. Та послушно заковыляла по тротуару, держась стеночки. Будтов прикинул и решил, что за час они как-нибудь доберутся.

– Давай подъедем на чем-нибудь, - буркнула Даша, глядя себе под ноги.

Будтов колебался.

– Нет, - сказал он наконец.
– Не будем лишний раз светиться. Сдадут в ментуру запросто...

И очень быстро понял, что тревожился зря: в его обычном, пешем состоянии возможность загреметь в милицию была ничуть не ниже.