Пограничные бродяги (др. изд.)
Шрифт:
С Техасом связывает нас еще одно, более свежее воспоминание. Как раз в этих местах генерал Лаллиман попытался в 1817 году основать колонию для переправившихся из Франции жалких остатков непобедимых армий Первой Империи, дав ей название «Поле убежища». Колония эта, расположившаяся на расстоянии около двух лье от Гальвестона, была разрушена до основания по приказанию вице-короля Аподаки из-за той деспотической системы, которой испанцы неизменно придерживались в Новом Свете и которая заключалась в том, чтобы ни под каким видом не позволять иностранцам селиться на территории их заморских владений.
Читатель простит нам все эти подробности, если примет во внимание, что описываемая
В эпоху, когда произошли события, о которых мы собираемся рассказать, то есть во второй половине 1829 года, Техас еще принадлежал Мексике, но его славная революция уже началась, и он мужественно боролся, добиваясь освобождения от постыдного ига центральной власти и провозглашения своей независимости.
Но прежде чем приступить к продолжению своего рассказа, мы должны объяснить читателям, каким образом канадский охотник Транкиль и негр Квониам, обязанный ему своей свободой, которых мы покинули в верховьях Миссури ведущими вольную жизнь лесных охотников, устроились оседлым, так сказать, образом в Техасе, причем у охотника оказалась дочь, или очаровательная девушка, которую он называл своей дочерью и которую читатели уже знают под именем Кармелы.
Лет за двенадцать до того дня, когда начинается наш рассказ о венте дель-Потреро, в эту гостиницу прибыл Транкиль с двумя товарищами и ребенком пяти или шести лет с бойким выражением лица, голубыми глазами, розовыми губками и золотистого цвета волосами. Этим ребенком и была Кармела. Что касается спутников Транкиля, то одним из них был Квониам, а другим — метис по имени Ланси.
Солнце уже готово было закатиться, когда маленький отряд достиг венты.
Хозяин, редко видевший путешественников в этой пустынной стране, расположенной на индейской границе, и тем более не ожидавший их в столь позднее время, уже запер двери своего дома и готовился отдыхать. Вдруг неожиданное прибытие наших героев вынудило его отказаться от своих намерений.
Впрочем, он решился отпереть двери путешественникам и впустил их с явным неудовольствием и только после неоднократных их уверений, что они явились без дурных целей.
Однако, приняв путников, хозяин венты оказался по отношению к ним любезным и услужливым лишь настолько, насколько эти качества свойственны мексиканскому трактирщику, принадлежащему, заметим мимоходом, к самой негостеприимной нации.
Хозяин постоялого двора был маленьким тучным человеком с кошачьими манерами и угрюмым взглядом, довольно пожилым, но тем не менее живым и энергичным.
Когда путешественники поставили лошадей в корраль, перед связками альфальфы 14 , а сами поужинали с аппетитом людей, только что совершивших большой переход, то некоторая холодность, установившаяся было между ними и трактирщиком, совершенно исчезла после нескольких глотков каталонского рефино 15 , любезно предложенного хозяину канадцем. Затем между ними завязалась самая задушевная беседа. Ребенок, заботливо укутанный охотником в теплое сарапе 16 , спал спокойным сном, свойственным этому счастливому возрасту, для которого жизнь заключается в настоящем, а будущего
14
Альфальфа — люцерна, клевер.
15
Рефино — особый сорт водки.
16
Сарапе — шерстяной плащ ярких цветов, мексиканская национальная одежда.
— Ну, приятель, — весело произнес Транкиль, наливая трактирщику стакан рефино, — кажется, вы здесь неплохо устроились?
— Я?
— Конечно! Ложитесь вы спозаранку, и я готов биться об заклад, что и встаете вы очень поздно.
— Что же мне еще делать в этой проклятой глуши, куда я попал, надо полагать, за свои грехи?
— Значит, путешественников бывает мало?
— И да и нет. Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «мало».
— Вот как!.. Мне кажется, что это слово имеет только один смысл.
— Нет, два, и притом совершенно различных.
— Ба-а! Любопытно, однако, с ними познакомиться.
— Это не так трудно. В стране нет недостатка в бродягах всякого рода, и если б я только захотел, они толклись бы у меня в доме целый день. Но будь я проклят, если мне приходилось хоть раз получать от них деньги.
— А, недурно! Но я предполагаю, что эти почтенные господа не составляют всех ваших посетителей.
— Нет. В числе моих гостей бывают храбрые индейцы — команчи, апачи, пауни и многие другие, которые время от времени приходят побродить в здешних окрестностях.
— Гм! Не совсем приятное соседство, и если у вас нет других посетителей, то я склоняюсь на вашу сторону. Но должны же быть у вас более приятные визиты.
— Да, иногда бывают какие-нибудь заблудившиеся путешественники вроде вас, но плата, получаемая от них, несмотря на свою значительность, далеко не покрывает издержек.
— Это справедливо. За ваше здоровье.
— И за ваше.
— Позвольте мне, однако, сделать одно замечание, которое, быть может, покажется вам нескромным.
— Говорите пожалуйста, у нас с вами дружеская беседа, нам нет нужды стесняться.
— Вы правы. Какого черта, если у вас дела идут так плохо, вы все-таки остаетесь здесь?
— А-а! Вот в чем дело! Куда же, по-вашему, мне отсюда убираться?
— Откуда я знаю. Но в любом другом месте вам будет лучше, нежели здесь.
— О, если бы это зависело только от меня, — со вздохом проговорил хозяин.
— Так вы живете здесь не один?
— Нет, один.
— Ну, так что же вас здесь удерживает?
— Caspita! 17 Денег нет, вот что!.. Все, что у меня было, пошло на постройку вот этого дома, на обзаведение хозяйством и, наконец, на уплату жалованья пеонам 18 , работающим у асиендадо 19 .
17
Черт возьми! (исп.)
18
Пеон — наемный работник.
19
Асиендадо — владелец асиенды, как в Мексике называют поместья и фермы.