Пограничный легион

Грей Зейн

– Мы болтаем.

– О чем?

– О, обо всем, кроме того, для чего он поселился здесь. Он разговаривает со мной, чтобы хоть немного забыться.

– Он ухаживает за тобой?

Жанна молчала. Ну что ей было делать с этим безнадежным, сумасшедшим Джимом?

– Отвечай!
– Руки его так грубо схватили её, что она даже пригнулась. Однако у неё ещё хватило мужества, чтобы гневно ответить ему:

– Ухаживает ли? Ну, конечно!

– А-а! Я положу этому конец!
– скрежеща зубами, промолвил Джим. Его глаза дико блестели в темноте.

– Ты не смеешь. Я принадлежу Келсу.

–

Принадлежишь ему! По какому праву?

– По праву захвата. Сила является здесь правом. Ты сам тысячу раз твердил мне об этом. Правда, Келс насильно увез меня, однако в эту минуту я являюсь его собственностью. Из всех мужчин, которых я встретила здесь, он менее всех заражен золотой горячкой. Правда, он посылает на страшные убийства свою банду и ради золота готов продать свою душу, чтобы тотчас же проиграть его... Но, несмотря на это, он гораздо мужественнее и благороднее, чем...

– Жанна!
– сурово оборвал её Джим.
– Ты любишь этого бандита.

– Ты дурак!
– разозлилась Жанна.

– Да и мне это тоже кажется, - мрачно сказал он, выпуская её из рук. Девушка испуганно уцепилась за его рукав.

– Джим, куда ты?

Он рванулся от нее. Жанна, что было силы, притянула к себе его руку.

– Куда... Куда ты, Джим?

– В дом.

– Зачем?

– Я должен убить Келса.

Обхватив его шею обеими руками, Жанна крепко прижалась головой к его груди. Ее ум отчаянно напрягся, придумывая выход из этого давно ожидаемого ею момента. Но что могла она сделать? Страшная власть золота была сильнее её. Люди сделались воплощением злых страстей. Жажда обогащения раздирала их души. Женщины перестали быть людьми - их только желали и только из-за этого боролись за них.

Внезапно вспомнив о Гульдене, Жанна принялась по своей старой привычке уговаривать и умолять Джима. Но все было напрасно. Он упрямо клялся, что убьет всех, кто встанет ему поперек дороги. Он точно обезумел и не слушал её, когда она рисовала ему все ужасы в случае его неудачи. Под конец он даже принялся высмеивать её болезненный страх перед Гульденом.

– О, Джим. Ты надрываешь мне сердце. Что мне делать, что делать? умоляюще шептала Жанна. Выпустив его из своих рук, она беспомощно поникла.

Клайв молчал. Казалось, он совершенно не слышал её рыданий. Внезапно он низко нагнулся над ней.

– Есть одна вещь, которую ты можешь сделать, и тоща я не убью Келса. Я буду беспрекословно повиноваться тебе.

– Что это такое? Скажи мне.

– Давай поженимся, - прошептал Клайв, и его голос задрожал.

– Поженимся?!
– пораженная вскричала Жанна. Она серьезно начала опасаться, не сошел ли Джим с ума.

– Я говорю совершенно серьезно. Хочешь ты этого? Тогда все будет совершенно иначе выглядеть. Скажи, хочешь быть моей женой?

– О, Джим! Я была бы счастливейшей девушкой в мире, если бы... если бы только могла выйти за тебя замуж!
– с тихим вздохом шепнула Жанна.

– Но ты хочешь, хочешь этого? Скажи, да!

– Да, - ответила Жанна.
– Но скажи на милость, как мы можем сделать это?

Под лаской её дрожащих, нервных рук Клайв точно разом вырос и окреп. Затем он вдруг принялся целовать её, как никогда ещё не целовал до сих пор.

– Слушай!
– прошептал он.
– Там, в лагере, живет священник. Я не раз бывал

у него и говорил с ним. Он пробует творить добро в этом аду. Я могу положиться на него. Я все расскажу ему и завтра вечером, приблизительно в это же время, приведу его сюда. О, не бойся, я буду очень осторожен. Здесь, вот у этого самого окна, он повенчает нас. Жанна, хочешь ли ты этого?.. Это будет моим спасением... Я очень страдал все эти дни. В моем уме всегда копошилась мысль, что ты никогда не будешь моей женой, хотя ты и уверяешь, что любишь меня. Моя жена!.. Помни же, девушка, твое единственное слово сделает меня человеком.

– Да, да!
– и Жанна от всей души поцеловала своего дрожащего, заблудшего Джима.

– Жди меня завтра в это же время, - прошептал он.

Наступивший день тянулся нестерпимо. Жанна впервые отказалась принять у себя Келса; его огорчение по этому поводу коснулось её весьма отдаленно. Она больше не прислушивалась к тому, что происходило в соседней комнате. Даже громкий скандал между Келсом и его людьми не заинтересовал её.

Когда совсем стемнело, она подошла к своему окошечку. Вдруг послышались тихие шаги и мелькнула какая-то тень. Метущиеся мысли Жанны вдруг перешли в одно острое ощущение мучительного напряжения.

– Жанна! Жанна!
– тихо пронеслось по воздуху.

Она откликнулась; дыхание её замерло.

Сплошная тень вокруг раскололась, и обе её части, бесшумно крадясь, росли у неё в глазах. Жанна уже не различала, которая из них принадлежит её Джиму, пока наконец он не прикоснулся к ней.

– Милая, вот и мы. Это - священник, - сказал Джим, ликуя, как маленький.
– Я...

– Тише!
– остановила его Жанна.
– Слышишь?

В этот час в комнате Келса собрались все члены его легиона. Жанна узнала его жесткий, повелительный возглас и резкий выкрик Рыжего Пирса.

– Хорошо, хорошо! Я буду вести себя тихо, - сказал Джим.
– Тебе придется ответить на несколько вопросов.
– Жанна почувствовала на своем плече мягкую руку, и голос, каких она уже давно не слышала на границе, тихо обратился к ней.

– Как вас зовут?
– спросил священник.

Жанна сказала.

– Может быть, вы расскажете мне кое-что о себе? Этот молодой человек очень... очень решительный, я не совсем уверен... хотел бы знать от вас...

– Я не могу многого рассказывать, - торопливо сказала Жанна.
– Я честная девушка, и ничто не препятствует мне выйти за него замуж. Я... я люблю его. Я хочу поддержать его, оба мы попали в ужасное положение, я не смею сказать большего.

– Вам больше восемнадцати лет?

– Да, сэр.

– Ваши родители не будут ничего иметь против этого молодого человека?

– У меня нет родителей, а мой дядя, у которого я жила, любит Джима. Он всегда хотел, чтобы я вышла за него замуж.

– Тогда подайте друг другу руки.

Жанна почувствовала, как пальцы Джима крепко схватились за её руку, и это было единственное, что в этот момент показалось ей реальным. Непроницаемо и мрачно сгустилась ночь вокруг этих двух черных фигур, стоявших перед её окном. Где-то далеко слышался вой одинокого волка. Как сквозь сон, слышала Жанна свой дрожащий голос, повторяющий слова священника. Еще несколько слов молитвы, и одна из фигур, молчаливо подавшись назад, потонула в черноте ночи.