Пограничный легион
Шрифт:
– Ну что ж! Во всяком случае выстрел был сделан вовремя как для него, так и для нас, - ответил он нерешительно.
– А как ты думаешь, удалось ему уйти или нет?
– боязливо спросила Жанна.
– Конечно. Они спаслись бы все до одного.
– Если бы люди Келса были послушны и верны ему, он никогда бы не погиб.
– Похоже на то, что ты жалеешь об этом.
– О, мне очень стыдно... я не хотела именно так выразить свою мысль. Я не знаю... но мне ужасно жаль Келса. Мне пришлось столько перенести из-за него, выстрадать... Моя судьба была так тесно связана с его, да не только это! Обе наши с тобой жизни целиком зависели от него.
–
– Но что нам-то делать теперь? Какое все-таки странное чувство свобода.
– Да, надо подумать.
Долгое время они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Жанна пробовала придумать что-нибудь, однако её рассудок не подчинялся ей. Оба они были словно оглушены.
К заходу солнца волнение золотоискателей улеглось. Исчезли и замаскированные судьи, и только кучка любопытных все ещё толпилась возле виселицы с её черными покачивавшимися жертвами. Жанна заметила, что судьи также сунули в петлю и изменника Француза. Полные презрения, они повесили его уже трупом. Что могло быть ужаснее, чем эти четыре темные, безжизненные фигуры? Лежащий на земле мертвец все-таки ещё сохраняет достоинство смерти. Здесь же была отнята не только жизнь, но также и величие смерти, и перед глазами предстал обнаженный ужас.
– Жанна, мы должны покинуть Ольдер-Крик, - вдруг решительно заявил Клайв.
– Неизвестно, что ещё вздумают затеять эти головорезы. Гульден, например.
– Пойдем пешком. Если мы купим лошадей или будем ждать почтовую карету, то нам придется вести разговоры с разными людьми, а я страшно боюсь...
– Но, голубок милый, повсюду рассеяны бандиты. Разбойниками кишат все леса, все тропинки, и где бы мы ни были, нас все равно ожидает опасность.
– Мы будем идти ночью и отдыхать днем.
– Невозможно! Такое расстояние и ни капли провианта.
– Ну, пройдем хоть часть пути.
– Нет. Мы возьмем два места в Баннек. Если в фуре будет много народу, то дадут вооруженный конвой. Но надо узнать, когда она поедет. Пойдем сейчас в лагерь.
Тем временем наступила ночь, и отдельные огни замелькали в темноте. Чем дальше они шли, тем больше встречали людей. Темнота подбадривала всех. Снова засияли шумные игорные дома и кабаки. Беззаботный Ольдер-Крик вернулся к своей прежней разгульной жизни. Почтовая контора находилась сразу за "Последним слитком". В палатке хмуро горела желтая лампа. Подойдя к конторке, Джим обратился к сидевшему за ней человеку:
– Скажите, когда отходит почтовая карета в Баннек?
– Когда мы отошлем её, - грубо ответил человек, поднимая свои острые глаза на Джима.
– Ну, а когда это будет?
– Вас это не касается.
– Но я хочу купить два места.
– А, это другое дело! Подойдите ближе и дайте-ка взглянуть на себя... Го-го-го! Да никак это молодой Клайв. Я совершенно не узнал вас. Мы за эти дни стали немножко придирчивы.
Лицо мужчины просияло. Сердце Жанны перестало так отчаянно колотиться. Она видела, как Джим положил на конторку мешочек с золотым песком и агент отвесил стоимость билетов. Прижав руку Жанны к груди, Джим поспешно вывел её за палатки.
– Все в порядке, - взволнованно прошептал он.
– Карета отходит на рассвете, обычно же она шла в полдень. Они хотят хорошо вооружить её.
– Неужели ожидается нападение?
– Агент ничего не сказал мне об этом. Но все возможно... Будем надеяться, что ничего не случится.
– А что мы будем делать до рассвета?
– И Жанна остановилась посреди улицы.
– В самом
Он повел её в маленькую техасскую чайную. Они оказались не единственными посетителями. Расторопный мексиканец подал опрятный и сытный ужин.
– Будем надеяться, что все пройдет благополучно, - сказал Джим, гладя её по руке. Внезапно с робкой нежностью во взгляде он нагнулся к ней и прошептал: - Ты не забыла? Ведь мы муж и жена, и это первый ужин в нашем медовом месяце.
– Джим!
– прошептала Жанна, и щеки её ярко запылали.
– Ты моя красавица... Но ты не девушка сейчас, а Денди Дейл.
– О, не называй меня так.
– Не все ли равно? Ты моя, у меня масса золота, разве все это не похоже на чудный сон?
Жанна улыбалась, и строгий тон не удался ей.
– Сперва скрой меня и свои деньги, а потом уже кукарекай, - смеясь, сказала она.
Выйдя на улицу, они посоветовались, где бы им переночевать. Наконец Джим решил отвести её к своему постоянному месту ночлега.
– Здесь я всегда спал, - прошептал он, указывая на узкую нишу в скале. Закутавшись в одеяла, они прислонились к ней, и Жанна положила ему на плечо свою голову.
– Ты не озябнешь?
– спросила она.
– Ведь ты отдал мне все свои вещи.
Он засмеялся:
– Спи теперь. Ты измучилась, и тебе нужен покой.
– Джим, поцелуй меня.
Он нагнулся и порывисто поцеловал её. На мгновение его голова затмила яркое сиянье звезд. Она чувствовала, как он дрожит. Затем, стремительно поцеловав её в щеку, он почти оттолкнул её от себя. Жанна опять удивилась. Как все было странно! Она видела его лицо, освещенное звездным сиянием, и оно показалось ей мужественным, страстным и прекрасным. Постепенно она согрелась, её мускулы ослабли, но сон все ещё бежал от её глаз. Где-то теперь Келс? Острая боль внезапно пронзила её сердце. Ей было жаль его. Где он со своей разбитой надеждой и глубокой горечью? Как жутко было сознавать, что она обладала такой странной властью над ним, могла пробуждать лучшую сторону его души и не сделала этого до конца. Страшно было подумать, что теперь он начнет опять проливать кровь, тогда как она могла удержать его от этого и спасти стольких бедных золотоискателей, у которых, может быть, имеются где-то матери и любимые женщины... Но все напрасно - она любит Джима. Собою она, может быть, и пожертвовала бы, но его она не отдаст ни за бандитов, ни за тысячу честнейших в мире золотоискателей. И тогда Жанна поняла, что этот кошмар будет мучить её всю жизнь и никогда ей не отделаться от острой боли при мысле о Келсе. Никогда она не заснет без того, чтобы не увидеть его то мрачного и угрожающего, то нежного и тоскливо безнадежного лица.
Глава XVIII
Проснулась Жанна с ощущением, что только что успела закрыть глаза. Однако рассвет приближался. Джим нежно тряс её, стараясь разбудить.
– Давай трогаться из этой лазейки, - сказал он.
Осторожно пробравшись между обломками глыб, они быстро сбежали вниз под откос. Внезапно из-за угла улицы, вернее из серого утреннего мрака, вынырнула большая карета, запряженная несколькими парами лошадей.
Джим побежал ещё быстрее, и вскоре они настигли карету. Кучер высоко восседал на козлах, держа в руках вожжи и длинный кнут. Возле него сидело двое людей с положенными на колени винтовками. Дверь кареты была закрыта. В глубине виднелись силуэты пассажиров. Внезапно в окне показалась голова мужчины, рядом с ним торчал ствол винтовки. Он тихо переговаривался с кучером.