Погребенные. Легенда о Маат
Шрифт:
Обнажённый сверху, в пижамных штанах, Дориан сидел на своём привычном месте с дымящейся кружкой кофе в руках.
– Будь ты богом, ты был бы тем, кто всех раздражает, – усевшись рядом с ним, проворчала я.
– Будь я богом, солнышко, я бы был тем, кого все хотят.
– Ты сказал это, сидя в пижамных штанах с пятнами от горчицы. – Я закатила глаза.
– Ладно, бог, которого все хотят, у нас уже есть, мы с моей пижамой можем удостоиться звания «бог секса». – Прежде чем я успела отпустить ядовитую шуточку, он дополнил: – Поверь,
– А то, что ты воняешь мокрой кошачьей шерстью, им тоже нравится?
– Ты всегда мне завидовала, – запальчиво заявил он.
– Всегда? Когда мы познакомились?
– Мы с Вивиан появились в Дуате последними. Больше Бастет не обращала кошек в людей, а нас выловили в какой-то реке, когда хозяйка пыталась избавиться от ненужного потомства.
– Номера у вас за ухом… – я интуитивно коснулась мочки, – кто это сделал?
– Бастет. Она нумеровала нас, потому что не могла углядеть за всеми. Даже имена нам придумал Габри… – Дориан запнулся, высунул сигарету изо рта и посмотрел на меня неестественно серьёзным образом. – Габриэль дал нам имена. Вообще-то, это он выловил нас в той реке.
– То есть животное – буквально ваше истинное обличье? – Часть меня всё ещё считала происходящее дерьмовым сном. Кошки-люди? Серьёзно?
– От моего истинного обличья ни черта не осталось. После первого обращения в человека всё, что было до, стёрлось. Я ошеломительно прекрасен вот уже две с половиной тысячи лет.
– Ошеломительный – да, прекрасный? Где выдают такую самооценку?
– Я заслужил, солнышко. Вам не понять, как непросто построить свою личность, когда основа – четыре лапы и хвост, а все вокруг считают тебя идиотом, – хмыкнул Дориан.
– Знаешь, я бы с радостью поменялась жизнью с любым домашним котом, чтобы умереть пухлой и счастливой на пятнадцатом году в жизни.
– На твоём месте я бы тоже этого хотел.
Скорчив крайне недовольную физиономию, я бросила на парня хмурый взгляд. Он открыл рот, но захлопнулся ещё до того, как успел сказать что-то неприятное.
– Доброе утро, – прозевала Вивиан, кутаясь в кимоно и прижимая руки к груди. – Дориан опять несмешно шутит, а на часах всего девять утра?
– Она первая начала. Между прочим, с шутки про вонючую кошачью шерсть.
Вивиан села рядом со мной и вырвала из рук брата кружку с подостывшим кофе. Дориан обиженно пробубнил что-то о неуважении личных границ, на что девушка показала ему средний палец. Я улыбнулась, но семейная идиллия прервалась, когда Вивиан спросила:
– Ты готова к сегодняшней ночи?
– Готова? К чему?
Часть меня поняла, о чём зашла речь, другая же восприняла сказанное вчера за ужином шуткой.
– Охота, Маат.
Из горла вырвалось что-то среднее межу «хи» и «хрю», и я с немым вопросом уставилась на девушку. Это прикол?
– Это не прикол, – даже не подумав рассмеяться, сказала Вивиан.
Тогда в поисках
– Охота? То есть ты серьёзно говоришь о том, что мы будем бегать за людьми, а потом сожрём их? – И это было не уточнение, а крик о помощи. Я истошно взывала к здравому смыслу присутствующих.
– Ну, мы планировали притащить их в храм и совершить ритуал, но твоя формулировка не лишена изящества. Мне нравится, – ухмыльнулся Дориан.
– Мне не нравится. Я не буду это делать.
– Не делай. Оставим всех Гору, – уголок губ Дориана дёрнулся в пугающей полуулыбке.
– Да как вы себе это представляете?!
Приложив палец к губам, парень сделал вид, что задумался, а потом ответил:
– Очень образно.
– Ты сделаешь это, Маат, а мы поможем. В противном случае заставим.
Нет, они не шутили. Даже Дориан!
Я вскочила со стула и стиснула зубы. Меня лишили права выбора с момента рождения, а единственная попытка, заключавшаяся в том, чтобы забыть и начать заново, провалилась. Если бы Габриэль не нашёл меня в Париже, если бы оставил поиски…
От бессилия издав глухой рык, я представила, как ударила кулаком по столу и бросила уверенное «нет, не буду». Но ничего из этого я, конечно, не сделала и, растерянно схватив уже пустую кружку Дориана, направилась к своему домику.
Сбежать. Эта идея впилась в меня и стала душить. Я могла бы угнать машину Дориана и украсть кучу денег, что видела у него в кошельке. Там было не меньше пары тысяч долларов. Этого бы хватило, чтобы купить билет на самолёт и добраться до Мексики. Все дороги всегда вели в Мексику. Оттуда я бы отправилась в сторону Южной Америки. Осела бы в Колумбии или пошла дальше, до Бразилии, чтобы навсегда затеряться среди смертных.
Я упала на постель, упёрла локти в колени и уткнулась лицом в ладони. Несколько минут ничего не происходило, но потом кто-то сел рядом, и я предложила:
– Давай сбежим.
– Опять? – спросила Мираксес таким тоном, будто я предложила ей переправить пару тонн кокаина через государственную границу США. Хотя предложение сбежать от древних богов, наверное, было ещё более рисковой затеей.
– Я отдам Гору Око, а потом мы уедем в Бразилию.
– А что будет с остальными? Что случится с ними, когда Гор получит доступ к Источнику?
– Не знаю. И я хотела бы, чтобы мне было наплевать на это.
– Но тебе не наплевать, поэтому ты здесь.
– Они хотят, чтобы сегодня ночью я убила человека, Мир. Я не смогу… Я никогда не смогу никого убить.
Смерть. Я ничего о ней не знала, даже несмотря на то, что умирала целую сотню раз. Какой она была? Что чувствовал человек между последним мгновением жизни и первым мгновением смерти? Какие мысли проносились у него в голове? О чём и о ком он сожалел? Был ли этот момент наполнен ужасом, или там, на рубеже, не было ничего, кроме покоя?