Погребенные. Легенда о Маат
Шрифт:
– Хорошо. У нас не было другого выбора, кроме как согласиться на условия Амсета. Он нужен нам.
Часть меня предложила заткнуться и не озвучивать то, что вертелось на кончике языка. У меня не было прав, авторитета или чего-нибудь такого, что позволило бы обращаться к Анубису крайне неуважительным образом, но…
– А я вам не нужна? Потому что я как раз планировала свалить в закат. – Голос сорвался на истеричный визг. Для пущей вопросительности я приподняла брови, убедительности – указала пальцем на дверь, через которую планировала покинуть родные пенаты и
Но палец, которым я так активно махала, упёрся во что-то знакомой твёрдости, а потом оказался в сжатом кулаке Габриэля.
– Пусти, – то ли рыкнула, то ли хрюкнула я и пыталась вырвать руку из его поразительно цепкой клешни.
Он не сопротивлялся и отпустил меня именно в тот момент, когда моя поза была наименее устойчивой. Я почти позорно упала.
– Сходи уже к доктору, мистер Раздвоение Личности. – На этот раз получилось хорошенечко цокнуть и даже немного устрашающе рявкнуть. – Я не успеваю за твоими изменениями.
– Это всё из-за того, что ты просидела взаперти почти целый год. – Его изящный рот расплылся в нахальной усмешке.
– Год?!
Анубис скорчил гримасу и начал массировать виски.
– Маат, послушай…
– Вы заперли меня на год, потому что вам нужен он? Вот этот?! – Я хотела снова ткнуть куда-нибудь пальцем, но решила не рисковать и скрестила руки на груди. – А я? Я вам нужна? Тогда требую, чтобы его тоже заперли!
Габриэль так громко рассмеялся, что я подпрыгнула на месте – слишком давно не слышала его смех.
Находясь в заточении, большую часть свободного времени (а его было больше, чем хотелось бы) я винила себя во всём, что случилось между нами. Череда принятых им решений вытекала из поступков, которые я совершила «до». Мне не в чем было его винить и не за что ненавидеть. Я могла лишь попросить прощения и именно этим планировала заняться на воле. Пока он не начал смеяться.
Что-то в моём теле реагировало неправильно на звук его голоса, когда в нём отсутствовала убийственная сталь или всепоглощающая боль. Когда он смеялся, мы возвращались в недалёкое прошлое. В Париж. Я возвращалась к своему Габриэлю Эттвуду, пока он, как и раньше, издевался над своей Аникой Ришар.
Я пялилась на него своим фирменным злобным взглядом, визуализируя, как проделываю в его голове дыру, когда двери открылись, и в зал вошли Бастет, Аментет, Акер и смутно знакомый мужчина, как-то очень неестественно похожий на Габриэля.
Хапи.
Следом с грацией, которой можно было только позавидовать, вбежали три огромные чёрные кошки: Дориан, Вивиан и ещё одна, чья энергия была мне незнакома.
Если бы я не увидела их в таком обличье в Египте, наверное, свалилась бы замертво от одного вида двух огромных, размером со львов, котов, кружащих около своего хозяина.
– Маат. – Бастет, что было ей крайне несвойственно, сдержано кивнула и сжала кулаки, словно по какой-то причине не могла задушить меня в объятиях и была вынуждена с этим мириться. На её красивом лице читалось смущение, раскаяние и толика злости.
Когда
Я не знала, что делать с чувствами, которые испытывала к ним. Всё внутри меня вопило, требовало истерики, быть может, даже драки. И лишь сердце глухим набатом выстукивало: «У них не было другого выбора». У Мираксес тоже не было. Я знала, что по моей просьбе она готова сделать всё что угодно. Причинить вред даже самой себе.
Дориан продолжал сидеть у ног Габриэля, как и полагалось, но Вивиан вдруг обошла меня по кругу и уселась прямо за спиной, ткнувшись мордой в пространство между лопатками. Я растерялась, когда заметила, как недовольный этим действием Габриэль крепко сомкнул челюсти. Неловко задёргавшись, я положила руку на голову Вивиан и сделала неуверенную попытку её погладить. Она наградила меня тихим мурчанием.
– Раз уж почти всё семейство в сборе, – нарушила неловкое молчание Аментет, вышагивая перед троном Анубиса так, словно обычно там сидела её задница, – пришло время решить, как будем действовать дальше.
– Моё решение остаётся прежним, – отозвался Хапи. Он был выше Габриэля, шире в плечах и с очень короткой стрижкой, почти без волос. – Я здесь, и я буду помогать защищаться. Не ждите, что я соглашусь пойти с войной первым. Это без меня.
Аментет закатила глаза, цокнула языком и перевела взгляд на Габриэля. Мне не понравилось то, как плотоядно она на него смотрела. Он ничего не ответил, но и не отвернулся, выдержав на себе её презрение и раздражение.
– Я тоже не буду в этом участвовать, – сказала Бастет. – Я не буду воевать со своими. Нам нечего делить.
В глазах Анубиса сверкнуло несогласие с её словами.
– Он убил Осириса, – сквозь зубы процедил Анубис. – Он ищет Око. Ты глупа, если думаешь, что он остановится, если думаешь, что его следующей целью не станет захват Дуата. Две тысячи лет назад Маат помешала его планам. Теперь его ничего не остановит. Око и Источник сделают его всесильным. Мы будем подчиняться законам отцеубийцы?
Нижняя губа Бастет дрогнула, но она не изменила своё решение.
– Негусто, но ожидаемо. Значит, нас всего семеро, и трое останутся для защиты здесь, – оскалился Анубис.
– Двое, – поправил его Габриэль. – Сатет не будет принимать участие ни в защите, ни в нападении.
– Да, Амсет. Она будет играть в куклы в своей комнате, – фыркнула Аментет. И перешла черту.
Габриэль не был принципиальным и обидчивым в те мгновения, что она или Анубис пытались втянуть его в войну или уличить в трусости. Пока дело не коснулось его дочери. Он схватил Аментет за тонкую шею и сжал так, что лицо девушки покраснело, а сама она неестественно задрожала.
Анубис смотрел на это без особого сочувствия к своей партнёрше. Казалось, во всём зале я была единственной, кто был готов попросить Габриэля отпустить эту курицу. Даже Акер не двигался, хмуро глядя перед собой.