Погребенный кинжал
Шрифт:
Некаре навязал своему приёмному сыну бесчисленное количество правил. Непостоянных и противоречивых, но все же их нарушение не приветствовалось. Однако было одно главное правило среди прочих: он никогда не должен вмешиваться в те моменты, когда Верховному Владыке привозят «урожай», и никогда не взаимодействовать с людьми под страхом собственной смерти.
Ледяная ненависть пронзила тело Мортариона с такой силой, что он начал дрожать. Давно похороненное и отвергнутое, грубое нерастраченное желание неповиноваться теперь превратилось в стальной
«Кто я такой?» Он обязательно это выяснит.
Пронзительные, убийственные выстрелы тяжелого пистолета слились в протяжный вой, когда Мортарион выпустил всю обойму в големов, которые угрожали раненому юноше. Каждый выстрел разрывал этих существ на части, когда пули пробивали мясо и кости. Охранник-голем, стоявший на зубчатой стене, увидел убитых собратьев и зарычал, инстинктивно повернув копье в сторону хозяина и угрожающе шагнув вперед. Тем не менее, он колебался, поскольку естественное желание атаковать боролось с приказом охранять. Мортарион бросился на существо, схватив наконечник копья и дернув его вперед. Он вытащил голема на расстояние выстрела и сломал ему шею ударом топора по горлу, затем, вырвав копье, отбросил его в сторону.
С того момента, как Мортарион со вздохом спрыгнул с зубчатой стены, он полностью посвятил себя неповиновению.
[Варп; сейчас]
«Оставьте меня в покое».
— Я передал его слова дословно, — сказал Морарг.
На покрытом шрамами лице Рахиба Цуррика появилось хмурое выражение. Легионер был молод по меркам советника, но его манеры выдавали в нём старого боевого пса. Он потянулся, проводя рукой по лицу:
— Капитан Калгаро хотел, чтобы я поговорил непосредственно с примархом. Один на один.
Цуррик кивнул в сторону стен вокруг них и команды, члены которой были заняты своими делами на мостике «Терминус Эст».
Вывод напрашивался сам собой: Калгаро не доверял Каласу Тифону, и ему было неприятно видеть их повелителя на борту корабля Первого капитана. Настолько, что он рискнул послать своего лейтенанта на шаттле через варп-пространство, лишь бы тот смог сообщить об этом лично.
Прошла, как им казалась, большая часть дня, а Жнец так и не вернулся из закрытого ставнями купола обсерватории. Морарг знал, что лучше не открывать дверь, а уж тем более — не рисковать войти без разрешения, чтобы удостовериться, все ли в порядке. Примарх был задумчив и любил предаваться внутренним размышлениям, а его советник по собственному опыту знал, что такой самоанализ может быть прерван без разрешения только в крайних случаях. Но разве это не один из таких моментов? Морарг обвел взглядом мостик, наблюдая за тем, как команда илотов Первого капитана заняла свои места. Несмотря на внезапные смерти других
— Они молчат, — подметил Цуррик, — возможно, Лорд Тифон сумел лишить их способности паниковать.
Морарг не ответил. Он смутно помнил свою жизнь человеком по фрагментам прошлого на Барбарусе, запятнанного призрачным чувством всепоглощающей обреченности. Те дни давно минули с его присоединением к Легиону Астартес, к Гвардии Смерти. Именно по этой причине данный факт казался ему несостоятельным. «Как люди могут ощущать страх?» Он, по правде говоря, даже и не помнил этого.
— В таких эмоциях нет нужды, — помолчав, ответил он, — Возможно, я когда–то испытывал страх, еще до Великой перемены. Теперь я не чувствую ничего подобного.
Цуррик изогнул бровь.
— Но я думаю, сохранилось многое другое. Подозрение, да? Это чувство у тебя осталось, советник. Я знаю.
Морарг позволил себе кивнуть.
— Это черта всех смертных, которую не сможет стереть даже трансгуманизация. Да, ты прав. Я прожил долго, критически оценивая всё, что было передо мной, начиная с обычной пищи и заканчивая самой сложной проблемой.
— Вот почему Жнец доверяет тебе.
— Так проще смотреть на эту вселенную, — продолжал Морарг. — Если то, что я вижу — ложь, то прав я. Если увиденное — правда, то я приятно удивляюсь.
— И ты веришь в это? — Цуррик отмахнулся. — Калгаро хочет знать правду. Неважно, был ли это саботаж со стороны наших врагов или наших союзников, но мы должны знать правду. Слишком многое поставлено на кон.
Терпение Морарга окончательно истощилось.
— Я прекрасно понимаю всю серьёзность ситуации, брат. Мы в горниле этого восстания почти десять лет по земным меркам. И что же приносит нам заключительный его акт перед осадой Терры? Еще одну тайну? Да, это тяжелое время для всех! Лорд Мортарион об этом знает. Впрочем, как и все мы.
— Ты не ответил на мой вопрос, — произнес Цуррик. Он бросил взгляд на Крозия, одного из высокопоставленных апотекариев Тифона. Тот бродил по мостику и следил за здоровьем команды. Морарг полагал, что у Задала есть и другие обязанности, которые включают в себя наблюдение за окружением примарха, прибывшим вместе с ним с «Бледного сердца».
— Жнец доверяет своему Первому капитану, — тихо ответил советник. — Он всегда ему доверял, даже когда они расходились во мнениях. Между ними существует связь, которая глубже связи командира и воина. Это крепкая дружба двух изгнанников.
Собственные мысли Морарга по этому поводу оставались недосказанными, но его поведение в данный момент делало их очевидными.
— Мы как–то слишком быстро приняли их обратно, — пробормотал Рахиб. — Мы не знаем, где был Тифон и чем он там занимался… До тебя разве не дошли слухи… — воин хотел договорить, но слова застряли в его глотке, и он схватился за горло, издав сухой хрип.
— Цуррик, — советник смерил его суровым взглядом. — В чем дело?
— Ни в чем, — ответил тот, откашлявшись.