Погружение во мрак
Шрифт:
– Погляди на нее! – он дернул Цая за рукав.
Но тот не обернулся.
– Отстань! – просипел нервно. – Я нутром чую, нельзя смотреть, хуже будет.
Иван удивился догадливости карлика.
– Верно, – подтвердил он, – чем ты больше к этим призракам присматриваешься да прислушиваешься, тем реальнее они становятся, ты как бы сам их притягиваешь…
– Ну вот, дошло, – обрадовался Цай ван Дау, – а дальше вывод сможешь сделать?
– Какой еще вывод? – не понял Иван.
– Простой. Раз ты притягиваешь призрака исключительно своим вниманием, значит,
– Нигде?!
– Нигде, кроме твоей башки! – ответил карлик. – Осевое только усиливает Твои же внутренние фантомы, оживляет их, дает им силу. Но ты можешь их убить, не пошевелив пальцем – резко переключись на другую мысль, и все!
– А подсознание? Ты им умеешь управлять?
– С подсознанием хуже… – Цай обернулся, глянул вниз, в овраг. – И все же я прав. Нет там никакой головы!
Иван четко видел оскаленную голову. И он также четко знал, что этот фантом родился не в его мозгу. Карлик чегото путал, он искал слишком простых объяснений, а Осевое было сложным миром.
– Стена…
– Что – стена? – переспросил Иван.
– Она полая! – воскликнул Цай.
Забыв про свои раны и тряпки, карлик вскочил на ноги, вцепился трехпалыми изуродованными руками в желтый нарост, отодрал его, потом еще отодрал пласт… Иван бросился помогать. Через десять минут они полностью очистили большой черный экран, напоминавший что-то недавнее. Откуда в Осевом может взяться экран?!
– Надо поискать управление.
– Ничего нет, я все обшарил, – сказал Цай. И уставился вниз. Теперь он снова видел голову – она была маленькой, будто высохла и сжалась до размеров грецкого ореха, но она все еще продолжала скалить зубы. Бедный Филипп Гамогоза! Прах его наверняка уже сгнил на подлинной Умаганге, сколько прошло лет!
Иван вырвал Цая из сумерек воспоминаний.
– А ну погляди-ка, – нервно, отрывисто произнес он, – что ты видишь сейчас? Отвечай быстро и четко!
– Бледный старик с тонкими губами. Он говорит, но я ничего не слышу. Он только шевелит губами…
– Значит, не видение! Достали, гады! – озлобился Иван.
Он четко видел на экране знакомое старческое лицо. Но как могли «серьезные» попасть сюда, в Осевое?! Антарктика. Земля. Гиргея. А теперь и Осевое?! У них длинные лапы!
Губы ожили, голос будто прорвался с экрана:
– Ты думал, сбежал от нас? Нельзя быть таким наивным. Это просто глупо. Ну да ладно, скажи спасибо своим старым друзьям, мы вытащим тебя из Осевого. И этого тоже вытащим, передай ему.
Карлик ткнул Ивана в плечо.
– Что он говорит?
– Говорит, что вытащит тебя отсюда.
– Нет! Он с ума сошел. Синдикат никогда не простит мне! Они меня разыщут и убьют. Я не могу уйти по другому каналу! – Цай ван Дау не на шутку разволновался. – Они не посмеют.
Старческое лицо ехидненько и меленько засмеялось, морщины изуродовали лоб, щеки, даже нос.
– Еще как посмеем! Этот малыш очень много знает, мы давно следим за ним. И мы непременно окажем ему дружескую услугу. Мы ценим знающих людей.
– Что он говорит?! – снова закричал Цай. Он ничего
– Говорит, что ты им пригодишься, я так понял!
От бессилия у Ивана дрожали руки. В голове гудело. Он ощущал, что это существо на экране почти всемогуще, что он в его руках, и бессмысленно даже делать попытку вырваться из этих рук. Достали!
За спиной кто-то стоял и взволнованно дышал. Иван боялся обернуться. Он вглядывался в старца, будто гипнотизировал его, будто хотел взглядом уничтожить изображение.
– Не уходи с ними, – тихо раздалось из-за спины.
Иван вздрогнул.
– Они погубят тебя!
За спиной стояла Света. Совсем не призрачная, с живыми грустными, вовсе не русалочьими глазами. По ее щекам текли слезы.
– Иван, не отвлекайся на каждый фантом, – вкрадчиво попросил старец с экрана, – их здесь слишком много, они заморочат тебе голову и ты окончишь жизнь в психушке… если выкарабкаешься.
– А ты сам-то не фантом?! – с ехидцей спросил Иван.
– Нет. И вы оба сможете убедиться в этом очень скоро, – ответил старец.
На плечо легла легкая рука.
– Иван, – проговорила Света совсем тихо, на ухо, – я знаю выход из Осевого. Меня эта дверца не пропустит, но ты сумеешь выбраться. Пойдем!
– Почему ты раньше мне не сказала? – спросил Иван.
– Я не могла с тобой расстаться. Для меня каждый миг возле тебя – счастье. Ведь ты уходишь надолго, а приходишь на минуты.
Цай беспокойно поглядывал то на экран, то на Ивана.
– С кем ты говоришь, – не выдержал он, – я ничего не понимаю!
– Я сам ни черта не понимаю, – сознался Иван. Ему хотелось идти за Светой. Она укажет выход. Но он не мог оторвать взгляда от экрана. Старческое лицо притягивало его магнитом. И зачем он полез в этот проклятый гиперторроид?! Сидел бы себе с Кешей в живоходе! Но тогда бы он не разыскал карлика Цая… А за каким дьяволом ему этот отпрыск императорской фамилии в черт-те каком колене?!
Все какая-то бессмысленная суета и возня! Вместо того, чтобы дело делать, он мыкается беспутным бродягой. Как все надоело! Но Света… Нет, это невыносимо!
– Пойдем! – он обернулся к Свете. – Я верю только тебе.
Она припала к его груди, всхлипнула. Поцеловала в губы живым, теплым поцелуем.
Теперь он не сомневался нисколько – это она, она живая, она пленница Осевого измерения. Ион обязан вытащить ее отсюда. Надо идти!
– Нет! Ты никуда не уйдешь! – взревел с экрана старик. – Стоять!
Иван оцепенел. Его мышцы превратились в камни, ноги в столбы. Им овладевало безразличие. Гипнодавление?!
Нет! Он не мог понять, как на него воздействует старец. Защитные пси-барьсры не помогали. Он испробовал все. Цай тоже был какой-то странный, на него нельзя было без слез смотреть – сгорбленная спина, опущенная голова, кровь из незаживающей раны на лбу.
– Пойдем скорее, Иван! – тянула за руку Света.
– Я не могу. Они держат меня!
– Ты должен уйти!
– Не могу. Я очень хочу идти с тобой. Но не могу даже шевельнуться. Если б ты пришла чуть раньше…