Погружение
Шрифт:
Завершая тему казачья, приведем небольшой эпизод, описанный самым что ни на есть антикоммунистом и горячим печальником белого движения – Валерием Шамбаровым в труде «Белогвардейщина». Так вот, под новый 1919 год хитрым большевикам удалось разложить донские части и взломать казачий фронт. Как? Они заслали на передовые рубежи своих агитаторов, которые стали говорить о том, что атаман Краснов продался немцам, что теперь в Советской России – дисциплина и богатая жизнь, что Запад не будет помогать ни Деникину, ни атаману Краснову. Подействовало! Три полка сразу бросили позиции и потекли домой – Рождество встречать. Несколько дней спустя в станице Вешенской объявились бойкие, с иголочки одетые молодые люди в роскошных шубах и с перстнями на пальцах. То были советские агитаторы. Они вытаскивали из карманов пачки дореволюционных, «николаевских» денег, ценимых казаками – и покупали водку ведрами, угощая
Вот вам и причина поражения казаков в борьбе с красными.
Но не только казаки – сама белая власть на Юге страдала «трофейными замашками». Обязательно почитайте воспоминания знаменитого генерала Деникина, главнокомандующего сил Юга России. Ну, того самого белого полководца, что чуть не взял красную Москву летом 1919 года.
Взяточничество, казнокрадство, дикое мошенничество на армейских подрядах правили бал на свободной от красных территории. Деникин на описание этого кабака чернил не жалеет. Воровали по-чёрному. Особенно возмущается генерал тем, что представители высшего общества (заводчики и капиталисты) уговаривали правительство Юга взять у англичан и французов кредиты под залог тех предприятий, которые остались на советской территории, и которые еще предстояло отвоевать. Но для чего они хотели эти кредиты? Да на их личное потребление. На то, чтобы лакать шампанское, жрать в ресторанах и трахаться.
«..Это означало принять на государственное содержание класс крупной буржуазии, в то время как нищая казна не могла обеспечить инвалидов, вдов, семьи воинов и чиновников…», – писал генерал. (Антон Деникин. «Поход на Москву» – М., АСТ, 2003 г., с. 495).
Это – впечатления генерала Деникина, впечатления Юга. Но есть и другие свидетельства – сибирские, из стана адмирала Колчака. Итак, 1920 год. Говорит Николай Устрялов, видный мыслитель белого движения.
«…20 июля прошлого (1919 – прим. ред.) года. Гений победы отлетел от нас. Мы отступаем… Вместе с делегацией омского «общественного блока» сижу против адмирала в большой столовой домика у Иртыша. Идет оживленная, несколько взволнованная беседа на больные темы дня – о развале на фронте и в тылу, о пороках управления, о безобразиях местных властей, об изъянах снабжения армий…
Адмирал … подробно останавливается на вопросе об администрации:
– Скажу вам откровенно, я прямо поражаюсь отсутствию у нас порядочных людей. То же самое у Деникина – я недавно получил от него письмо… То же и у большевиков. Это – общее явление русское: нет людей. Худшие враги правительства – его собственные агенты. У большевиков на это есть чрезвычайка. Но не можем же мы им подражать – мы идем под флагом закона, права… Я фактически могу расстрелять виновного агента власти, но я отдаю его под суд, и дело затягивается. Пусть общество поможет. Дайте, дайте мне людей!»
«Каждый честолюбивый министр, как это мы видели в Омске, безнаказанно творил свою политику, маленькие атаманы чинили суд и расправу, пороли, жгли, облагали население поборами на свой личный страх, оставаясь безнаказанными!» – писал в своих мемуарах бывший командующий войсками Колчака генерал Болдырев.
Возьмем для примера того же законченного садиста атамана Анненкова, служившего под знаменем Колчака. Жил атаман на широкую ногу – с отрядом личных телохранителей, песенников, со своим передвижным зверинцем. Да, большевики покорили несчастную, христолюбивую Россию с помощью иностранных частей, сформированных из латышей, китайцев, мадьяров. Эти чужаки не знали жалости к чуждому им населению. Так то оно так, да вот в противоположном красным лагере тоже применялись «иноземные легионы». Рати Анненкова, как и у красных, были интернациональными. Помимо казаков, под знаменами атамана воевали сербы, китайцы и даже афганцы. В случае чего китайцы расстреливали русских, а афганцы – китайцев. Казнил Анненков не только красных, но и своих же – целыми полками. Сбивая, так сказать, «красную пену» со своих частей. Потом советская власть предъявит миру могилы в Киргизии, забитые скелетами казненных анненковцев. А планировал Анненков создать в Семиречье новое независимое государство казаков со столицей в Верном. Точно так же, как и Краснов на Дону. Впрочем, на Дальнем Востоке атаман Семенов уже успел объявить себя нерусским, не выполнял приказов Колчака, грабил и тоже мечтал о создании отдельного государства под покровительством Японии. Когда колчаковские части наступали на Москву с востока, Семенов демонстративно не посылал им подкреплений,
Одним словом, «благородная элита» старой России, противостоящая «красным варварам», тоже хороша. Деникин вспоминает, как тысячи здоровых тунеядцев наполняли кабаки, собрания, улицы и даже правительственные учреждения. Хотя они прекрасно знали, что наступающие большевики несут им разорение и смерть. Но они даже под страхом уничтожения не могли остановиться, продолжая воровать, сладко жить и ничего не делать!
Война города и деревни
Но, пожалуй, самой страшной частью Гражданской войны стала ожесточенная схватка власти и русской деревни. Вот это был самый страшный и кровавый фронт!
Что представляла собой Россия начала ХХ столетия? Бескрайнее крестьянское море, среди которого были разбросаны островки-города. Восемьдесят пять процентов жителей империи – это село. Веками крестьяне служили «топливом» для государственной машины, а села – колонией для городов. Но с революционным взрывом семнадцатого деревня решила: хватит терпеть на своей шее власть и государство, засевшее в городах. Отныне мы, селяне, не хотим платить втридорога за городские товары и снабжать горожан едой за бесценок. Мы больше не желаем платить любые налоги и отдавать своих сыновей в какую-либо армию. Нам не нужны больше ни царь, ни Ленин, ни Колчак с Деникиным! Нет – государству как таковому!
Повсеместно крестьяне с оружием в руках принялись воевать сначала с одной властью, а потом, когда на ее место приходила другая – и с новой властью. Крестьянские партизаны сначала ожесточенно воюют с белыми, а потом, после установления Советов – и с красными. И наоборот.
Крестьянство пришлось усмирять и красным, и белым. Как пишет современный историк В.Галин (Тенденции», том 2-й, «Интервенция и Гражданская война» – Москва, 2004 г., стр. 2002-2004)., Ленин отдавал приказы своим частям маскироваться под банды «зеленых» и проходиться по крестьянским районам, истребляя кулаков и священников.
В свою очередь, белая армия сжигала целые деревни, объявляя их «бандитскими гнездами». Белые расстреливали заложников – родственников предполагаемых «бандитов». Случалось, и каждого десятого из взрослых в деревнях убивали. В колчаковской Сибири войска подавляли крестьянские восстания по инструкции генерала Розанова, почти точь-в-точь повторяющей действия генерала Ермолова в непокорной Чечне веком ранее. Итак, при захвате селения, побывавшего в руках восставших, Розанов требовал: пусть население выдаст вожаков. Если этого не произойдет (а сведения о том, что главари находятся в селе, есть), то надо поставить к стенке каждого десятого. Если же селение встретит войска с оружием в руках – его следует спалить дотла, а взрослое мужское население – расстрелять поголовно. Имущество, хлеб и повозки при этом отбираются в пользу казны. Если при проходе через деревню колчаковских войск крестьяне не сообщат им о бандитах (повстанцах), то на село накладывается денежная контрибуция, которая взыскивается беспощадно. (Сами понимаете, что это стало удобным поводом для грабежа богатых сибирских сел колчаковскими командирами и атаманами.) Если село добровольно снабжает повстанцев («разбойников» по генералу Розанову) не только оружием и боеприпасами, но даже одеждой или едой, то село подлежит сожжению и полной конфискации имущества его жителей. Опять же: если село замечено в бунтарских настроениях, то нужно брать в нем заложников и расстреливать их беспощадно. «…На население, явно или тайно помогающее разбойникам, должно смотреть как на врагов и расправляться беспощадно, а их имуществом возмещать убытки, причиненные военными действиями той части населения, которая стоит на стороне правительства», – приказывал Розанов.
И точно так же давили крестьянскую вольницу красные. Антонов-Овсеенко и Тухачевский, например, при разгроме Тамбовского восстания в 1921-м, приказывали: тех, кто не называет свое имя, расстреливать на месте, без суда. Села, в которых скрывается оружие, приговором уездной или районной политкомиссии подвергались взятию заложников. Если село не сдавало оружия, заложников расстреливали. В случае, если оружие найдено в крестьянском доме – убивали старшего работника в семье. Семья, в доме которой находил убежище бандит (повстанец), лишалось своего имущества, а ее старшего работника казнили на месте без суда. Если же семья просто укрывала родственников повстанца или его имущество, то все ограничивалось расстрелом на месте главы семьи. Имущество бежавшего бандита – распределялось между верными Советской власти селянами, а дом оного – сжигался или разбирался. (Так поступают и современные израильтяне с вожаками палестинского сопротивления).