Похищение Муссолини
Шрифт:
– Куда это?
– На Принц-Альбрехштрассе [16] , майор! Нет такого желания? Тогда немедленно освободить машину!
– Хорошо, хорошо, мы доставим вашего офицера, – согласился майор в тот последний миг, за которым Скорцени просто мог выволочь его из кабины.
– Там вас подготовят, оберштурмфюрер, – успел сказать Скорцени, пока Гольвег, ощущая жуткую неловкость не столько перед майором, сколько оттого, что заниматься транспортом пришлось самому Скорцени, пересаживался в эту машину.
16
Улица в Берлине, на которой располагалось здание службы безопасности.
И Гольвег понял, что речь идет о замке Фриденталь, где в последнее время проходили экипировку почти все диверсанты, отправляемые с особо важными заданиями.
– Не сомневаюсь.
Где-то недалеко взвыла сирена воздушной тревоги. На ее вой, словно на призыв вожака стаи, отозвалось еще с десяток сирен, которые теперь, после высадки англо-американских войск в Сицилии, включались все чаще. Однако, несмотря на то что весь город уже буквально дрожал от гула тяжелых бомбардировщиков, Скорцени спокойно сел рядом с водителем.
– У меня такое впечатление, будто мой самолет еще не приземлился, – медленно проговорил он, приказав перед этим ехать на Принц-Альбрехштрассе.
Но водителю трудно было уловить ход мыслей гауптштурмфюрера. Да ему и не полагалось улавливать их.
11
Подъезжая к Змеиной гряде, на которой шел бой, Штубер уже довольно четко представлял себе, что здесь, в лесу, произошло и почему столь тщательно спланированная операция по уничтожению группы партизанских отрядов провалилась.
Из сведений, полученных от офицеров, выводящих свои подразделения из леса, он понял, что об операции партизанам стало известно заранее и, выставив ложное прикрытие, отряды сгруппировались на болоте. Отходя с боем, это прикрытие повело карательный отряд к Змеиной гряде, в то время как основные партизанские силы незаметно вышли из болота и, смяв две линии заградительного оцепления, состоявшего в основном из румын и полицаев, вырвались из окружения и скрылись в Тудоровском лесу.
Знал он также, что, по предположениям полицаев, Беркут находится именно там, на гряде. Из чего следовало, что основной удар приняла на себя его группа. Приняла, отвлекла – и почти вся погибла.
– Господин гауптштурмфюрер, – подошел с докладом обер-лейтенант, руководивший операцией на Змеиной гряде, – сопротивление партизанского отряда подавлено, через несколько минут…
– Бросьте, обер-лейтенант: «сопротивление подавлено»! – презрительно прервал его Штубер. – Мы подавляем его с лета сорок первого.
– Но вы сами можете убедиться.
– Уже убедился. Где Беркут?
– Если еще жив, то за той стеной.
– Это еще что за крепость? Я не слышал ни о какой крепости, которая бы находилась в этих лесах.
– Естественная гряда. Первый вал ее действительно похож на разрушенную крепостную стену. За этим валом они и засели. Группа наших пробралась в тыл. Но партизаны сбили ее с вершины.
– Вот как: уже сбили?
– Полицаи утверждают, что партизан осталось всего двое.
– И что один из них – Беркут?
– Так точно.
– Кто тот человек, который лично убедился в этом? – резко спросил Штубер.
– К сожалению, полчаса назад этот полицай погиб. Кстати, отчаянный был парень, что среди полицаев встречается крайне редко.
– Из ваших? – спросил Штубер командира залещинского полицейского отряда, молчаливо стоявшего в двух шагах от них.
– Из наших.
– Представить к награде. Посмертно. Описать его храбрость и представить. Приказ об этом будет объявлен во всех ближайших полицейских гарнизонах. Мы постоянно вдалбливаем в головы полицаям, что они трусы. В то время как воспитывать нужно на примерах смелости и преданности рейху.
– Яволь, господин гауптштурмфюрер. Сейчас мои хлопцы и Беркута возьмут. Он там, на том скалистом зубце, засел на вершине. Двое моих зашло ему в тыл, но он, гад, осилил их. Одного пулей, другого в рукопашной.
– Если в рукопашной, то похоже, что лейтенант Беркут. Брать живым. Немедленно передайте приказ: только живым. До темноты операцию нужно завершить. Ночью он ускользнет.
– Некуда ему отсюда ускользать, господин гауптштурмфюрер, – вмешался обер-лейтепант. – Теперь в тыл ему направлены почти два взвода. Сейчас они окружили плато и прочесывают его.
– Именно потому, что все окружено и вы уверены, что уйти он не сможет, операцию нужно начать немедленно. Всем в атаку. Рассредоточиться. Передайте, что это будет последняя атака. Каждого, кто хоть на шаг отступит от гряды, я пристрелю.
– Не отступят.
– Нескольких человек – на деревья. Они должны взять партизан в огненные клещи, простреливая все пространство и на этом хребте, и за ним. Пусть прижмут их к земле. Прижмут и держат. Вы поняли меня? – улыбнулся Штубер своей загадочно-властной, непостижимой для людей, не знавших его, улыбкой и, не вынимая пистолета, первым пошел к «крепостному валу».
На позициях партизан он внимательно осматривал каждого убитого, даже если тот был в немецкой форме. О пристрастии Беркута к «перемене костюмов» он знал. Но среди павших партизанского командира не оказалось.
– Господин гауптштурмфюрер! – окликнул его Зебольд, когда Штубер присматривался к партизану, лежавшему на вершине перевала. – По-моему, там, в скале, – пещера! Если это так, беркут наверняка в ней! Человеку, столько просидевшему на Днестре в доте, к подземельям не привыкать!
– Только потому, что Беркут столько просидел в подземелье на Днестре, в эту дыру он не сунется! И вообще, фельдфебель, нам здесь делать больше нечего!
– Но, господин гауптштурмфюрер, подождите! А вдруг?! Уж отсюда-то мы его выкурим!