Похищение столицы
Шрифт:
— Ну, старина, нагнал я на вас страху? Я такой, со мной непросто. В одном могу заверить: вы не будете делать ничего, выходящего за рамки закона. Вас это устраивает?.. Ну, и отлично. А теперь скажите: вы далеко отсюда живете?
— В нашем городе нет дальних расстояний. Если идти пешком, потребуется пятнадцать минут. Мы живем в старом деревянном домике; он нам достался еще от прапрадедушки.
— Это интересно! Приглашайте нас в гости.
— Буду рад. Пойдемте!
И вот они открывают ветхую калитку и входят на усадьбу, где растут яблони, вишни, кусты крыжовника и смородины. За домом,
— Олег Г аврилович Каратаев, приехал к вам из Америки.
Женщина смутилась и в первую минуту не знала, что ответить. Потом сказала:
— Американец, а так хорошо говорите по-русски.
Олег рассмеялся:
— В Америке есть поселки и даже целые города, где только и слышишь русскую речь. А теперь вот туда все русские денежки потекли и там много так называемых «новых русских».
— Вы тоже из тех... «новых русских»?
— Но позвольте: я разве похож на «нового русского?»
— Вроде бы русский,— значит, похож.
— То-то и дело: похож. А эти «новые» — вовсе и не русские. Это они так называют себя, чтобы их уважали. Русских-то людей везде уважают. И там, в Америке, тоже. А этим «новым» не верят. И когда видят такого, то показывают на него пальцем и говорят: вот он, который обокрал Россию.
— Милости прошу в дом. Я собрала клубничку, угощу вас.
В доме гостей встретила целая ватага детей: три девочки и мальчик. У окна за журнальным столиком за разобранным стареньким телевизором сидел мужчина лет пятидесяти: видимо, хозяин. Выдернув из розетки паяльник, он нехотя поднялся, машинально поправил пояс, рубашку. Поклонившись Екатерине, сказал:
— Бутенко Амвросий Иваныч.
Поклонился и Олегу.
Адвокат сказал:
— Это мои родители, а это,— подгреб к себе детей,— мое продолжение. Их вон сколько — мал мала меньше.
Катя невольно взглянула на адвоката: вроде бы молодой, а уж детей-то сколько!
— А где ваша мама? — спросила у малышей.
— На работе! — наперебой закричали девочки.— Она доярка, работает в совхозе.
Мальчик, соблюдая мужскую обстоятельность, стоял в сторонке и глубокомысленно
молчал. Он был средний, ему было лет пять.
Адвокат сказал:
— Жена у меня тоже юрист, но ей по специальности работы не нашлось. И, кивнув на Олега, сказал отцу:
— А это мой новый начальник. Я вам о нем говорил. Это ему я машину покупал.
Отец пристально оглядел Олега.
Хозяйка пригласила к столу. Здесь из таза, полного клубники, она накладывала ягоды в тарелки и подавала гостям. Катя посадила к себе на колени младшую девочку; ей было года три, и ее тоже звали Катериной. Большая Катя обрадовалась тезке и прижала ее к себе. А та, ткнув пальчиком в таз с клубникой, выдала семейный секрет:
— Мы с бабушкой пойдем на базар, продадим клубнику и купим хлеб. А молоко принесет мама из совхоза.
И в этих словах младенца предстала вся жизнь семьи, весь ужас сотворенной чужебесием на Российской земле трагедии, которую вначале Миша Меченый называл новым мышлением, а уж затем в Беловежской пуще на святой белорусской земле три пьяных недоумка — и все трое нерусских — объявили о распаде великой империи и о начале новой жизни во главе с «демократами»,— и тоже сплошь нерусскими.
Можно себе представить, с каким трепетом гости брали кроваво-красные, сверкавшие множеством белых глазков, ягодки, тянули себе в рот. И Олег, и Катя, не сговариваясь, давали себе слово, что отныне семья эта ни в чем не будет нуждаться, а Катя даже подумала: «Доведу ребят до института и затем до конца жизни буду им второй мамой».
— Ну, а вы,— обратился Олег к хозяину,— работаете где- нибудь?
— До перестройки был главным бухгалтером завода, но потом завод купил какой-то африканец и привез своего бухгалтера. Я вот теперь... ремонтирую домашнюю технику. В детстве-то в радиокружок ходил. Теперь пригодилось.
— Ну, а если бы я вам предложил работу?.. Пошли бы? Я тут недалеко от вас поселюсь. Ваш сын мне квартиру в новом доме подыскал — напротив «Стекляшки».
— Да я бы с удовольствием, да не знаю характера вашего дела. Справлюсь ли?
— А дело у меня свое, личное. Вести учет доходам и расходам. Два-три часа посидим с вами, и я все расскажу.
— Если так... Я с удовольствием. Надоело мне сидеть без дела.
— Ну, и хорошо. Ваш сын тоже будет работать с нами. Так что — фирма в стиле новой российской жизни. Вот вам моя рука — будем работать. Завтра же и приступим. У вас есть телефон, я его знаю, а мой телефон знает Николай. Сговоримся. А теперь...
Он поднялся, поблагодарил хозяйку за угощение, сказал:
— Нам надо ехать.
Катя простилась со своей тезкой, с хозяйкой и хозяином, поблагодарила за клубнику. Хозяйка всплеснула руками:
— Да и не поели! Клубничка-то вся на тарелке.
Олег ее успокоил:
— Я за нее поел! Моя-то тарелка — чистая. Хороша у вас клубничка. Я и в другой раз к вам приду. Вы только успевайте ее собирать! А устанете, мы с Екатериной Михайловной вам поможем. Вы не смотрите, что она у нас такая важная, а коль за дело примется, у нее все горит в руках.
Хозяйка кивала головой, улыбалась. Ей нравился этот веселый и такой простой человек. «Кажется, богатый, а вон ведь какой хороший!» — думала женщина. Она знала, что ее сынок только за одну покупку автомобиля от этого человека получил сто долларов. Это же почти три тысячи рублей! Ее невестка за такие деньги три месяца гнется под коровами, а сын два с половиной. Теперь вот он и муженька ее на работу берет. Глядишь, и ему хорошие деньги положит. Такого человека им сам Бог послал.
Перед тем, как сесть в машину, Олег сказал спутникам:
— Вы, Николай, садитесь за руль и остановитесь на той стороне шоссе напротив пруда. У меня будет мужской разговор с друзьями.
Давал понять, что есть у него от них и секреты. Обидно это было Катерине, но, как и всегда, она своих эмоций не показывала.
Вялов и Малютин Олега ждали.
— А ты дискеты мои привез? — обратился Олег к Сергею.
— Привез и не в одном экземпляре, а в трех.
— Жлоб несчастный! Мог бы и десять комплектов сделать. Я и вам по комплекту хочу оставить, и другим верным людям. Мало ли что может со мной случиться, а в них, дискетах, три года упорного труда.