Похищение столицы
Шрифт:
Вошла секретарша, сказала:
— Людей во дворе построили. Вы хотели напутствие им сказать.
— Ах, да — я сейчас.
И майору:
— Вы посидите тут, подождите меня.
— Да, да, конечно.
Генерал вышел, а Катя вынула из сумочки машинку Каратаева, набрала телефон Автандила. И услышала разговор — резкий, взволнованный.
— У тебя што — голова на заднем месте растет?.. Триста девушек брать будем. В Судан повезем. Там сильно богатый человек живет, наш он, на нефтяной трубе сидел. Ему Гайдар помогал, а потом Черномырдин. Гиви его зовут, грузин какой-то или грузинский еврей. Г арем у него и хочет, чтобы русские девушки были. Много девушек. И во дворце работать, и в саду.
В этот момент вошел генерал. Катя успела иголочкой кольнуть кнопочку магнитофона и бросила машинку в грудной карман кофточки. Четким и громким языком машинка заговорила: «У тебя што — голова на заднем месте...»
— Автандил? — выпучил глаза Старрок и замер от изумления. А Автандил продолжал свой монолог. И когда он его кончил, генерал оглядел кабинет, заглянул в приемную, затем в комнату отдыха, прошел в персональный туалет и вернулся к столу окончательно растерянный. Не своим голосом повторил:
— Автандил?.. Каким образом?.. Где он?..
— А вы ему позвоните. Наверное, на месте сидит. Г де же ему быть?..
Генерал позвонил.
— Вы у себя?.. И никуда не выходили?.. А по телефону звонили?..
— Как не звонил? Зачем у меня телефон? Звонил, конечно.
Генерал положил трубку. И стал оглядывать кабинет. Катя наблюдала за ним с невозмутимым спокойствием. Он остановил на ней полубезумный взгляд и спросил:
— Вы слышали?
— Полковник так громко говорил. Я думала, у вас магнитофон под столом?
— Какой магнитофон? Зачем магнитофон?..
Генерал выдвинул ящик, потом другой, третий. Полез под стол, долго там его осматривал, а затем сел в кресло и окончательно уничтоженный, сказал:
— Дайте вашу сумочку! У вас плейер!..
Катя раскрыла сумочку и поднесла к глазам генерала. Он осмотрел ее и вконец ослабевшим голосом:
— Скажите, наконец: какая чертовщина тут у меня завелась?.. Я же так хорошо его слышал, будто он стоял здесь, у моего кресла, и говорил. И почему «вонючий»? От меня разве пахнет? А?.. Почему вы молчите?..
— Утром, когда вы приходите на службу, от вас пахнет... французским лосьоном. Мне нравится этот запах. Может, такого лосьона нет у полковника и он вам завидует.
— Может быть, может быть...— в глубоком раздумье и растерянности говорил Старрок.— В кабинете поселилась нечистая сила, она мне говорит такие гадости.
Судьба трехсот русских девушек, назначенных к отправке в Судан, его мало занимала, он весь был сосредоточен на слове «вонючий» и на том таинственном обстоятельстве, что ни с того ни с сего в его кабинете говорил Автандил.
— Техника! — пыталась успокоить его Катерина.— Поставил в вашем кабинете какие-то жучки, они дали сбой и вдруг заговорили. Полковник человек восточный, от него не знаешь, чего и ждать. Ну я пойду. Буду у себя в кабинете. А насчет дружинников подумаю. И поговорю с хакером. Г отов ли он давать деньги на их содержание?.. Завтра же вам доложу.
— Да, да, пусть дает деньги. Это хорошо, если он будет давать деньги.
Генерал говорил, не слыша себя и не сознавая, что он говорит. Он решительно не мог понять, что же произошло, но был убежден в том, что произошло ужасное и он теперь не знает, как жить и что ему делать. Ведь если он слышит Автандила, значит, Автандил слышит и его! И если это так, то что же теперь от него ожидать, от этого кавказца, который был сюда внедрен еще до прихода Старрока, и какие силы его внедрили, и для каких целей — он решительно не мог понять. От своих людей, от масонов и сионистов, он не однажды слышал, что в Москве слишком много живет кавказцев и приток их в столицу с каждым годом нарастает. Сюда едут молодые, чаще всего малограмотные — эти гуртуются на рынках, промышляют в сфере наркотиков, торговли живым товаром, но есть и грамотные — эти особенно наглые, лезут в сферу идеологии, искусства, и даже захватывают рычаги власти. Об этом недавно в узком кругу религиозных евреев говорил молодой, но хорошо информированный раввин, и он же предупредил об опасности для евреев экспансии кавказцев. Глядя на Старрока, его генеральские погоны, раввин сказал:
— Сегодня кавказца поставили начальником Бутырки, а завтра человек его клана сядет в кресло начальника милиции, сперва районной, а затем и столичной. Кавказцам не нужны русские, но им так же не нужны и евреи. Они мусульмане — враги иудеев.
Старрок спросил:
— Кто же им дает должности, кавказцам?
На что раввин ответил:
— Нас мало и во все дыры мы залезть не можем. Их больше, и они живут в подбрюшье России — на Кавказе. Вот и заполняют пустоты. Но вам известно, что такое армянский национализм, грузинский, азербайджанский... Кто из нас не слышал пословицу «Где прошел армянин, там еврею делать нечего»? А я замечу: «Еврей прицелился, армянин уж выстрелил». Не забывайте: мир восточный — наш первый враг, а уж затем — мир славянский. Славяне, как и всякий великий народ, благодушны, способны терпеть даже тех, кто их больно кусает. Тут срабатывает эффект биологический: чем больше народ, тем крепче у него кожа. А мы народ тонкокожий, и нервы у нас вылезли наружу; чуть тронешь — визжать начинаем. Так что пора бы нам и на кавказцев обратить внимание. Петрушкой и луком пусть торгуют, а в начальственные кресла не лезут. Власть на всей земле должна принадлежать одному этносу — евреям!
Старрок тогда не придал значения этой проповеди, но теперь шкурой своей ощутил, как его больно зацепил кавказец.
Подумал о Екатерине, которая своей мягкой кошачьей походкой только что вышла из кабинета: «Она, только она сможет обуздать этого лупоглазого черта! Надо ей дать задание».
К Автандилу Катя не зашла, а прошла в свой кабинет. Она теперь берегла каждую минуту. Позвонила главному механику фабрики Андреичу, старшему фабричной дружины.
— Сколько у вас человек в дружине?
— Двенадцать. У нас мужиков мало. Иные живут далеко, им несподручно приезжать на дежурство. Да и не очень-то нам нужно. Поселок небольшой, пока у нас, слава Богу, тихо. На дискотеке случаются драки, но там у нас четыре здоровых парня дежурят. Чуть что, так живо усмирят.
— Дружина нам нужна большая — человек этак пятьсот, а то и вся тысяча.
— Помилуйте, Екатерина Михайловна! Что это вы говорите? Да у нас и людей-то на фабрике столько не наберется.
— А вы поищите как следует, так еще и больше найдется. Женский отряд создавайте. Ребят с соседних предприятий соберите, всех безработных,— там, недалеко от нас, военный завод есть, на нем три тысячи человек работали, а теперь сотни три осталось. Туда поезжайте.
— В толк не возьму: зачем нам нужна такая армия? Безработные опустились, многие бомжами стали, а иные так и пьют, колются. С ними хлопот не оберешься.
— Вот-вот, вы сами и ответили на свой вопрос: пьют, колются. А ведь это наши русские люди. Мы в дружине сухой закон заведем, дружинникам деньги платить будем; вначале по сто долларов в месяц, а там побольше. Надо же помогать людям.
— Где же мы возьмем такую уйму денег?
— А это мое дело: у меня фабрика, у меня и деньги. У нас сейчас торговля хорошо пошла, от государства дотацию получили. Мы и своим рабочим платить будем больше, и милиции поможем. Начальник мне говорил, что они три месяца зарплату не получают, у них дети голодают. Должны мы помогать людям или нет?