Похищенная грешником
Шрифт:
Он кивает в сторону двери.
— Давай сделаем это.
Мы заходим внутрь, и я смотрю на Грабовски с отвращением.
— Я уверен, ты знаешь, как это работает. Я задаю вопрос. Ты отвечаешь. Не ответишь, и мой друг заставит тебя страдать.
Я придвигаю стул поближе и сажусь, мое тело протестует против движения.
Виктор встает позади мужчины.
— Пожалуйста, будь упрямым и отказывайся отвечать на вопросы. У меня накопилось много разочарования, которое я должен выместить на
Я усмехаюсь, предполагая, что он имеет в виду Розали, внучку сицилийца, которого мы убили пару месяцев назад, помогая Николасу.
Смерив Грабовского скучающим взглядом, я спрашиваю:
— Какие деловые связи у тебя с Мазуром?
Он тяжело вздыхает, холодный воздух делает это заметным.
— Секс-торговля.
Я поднимаю бровь, бросая на Виктора извиняющийся взгляд.
— Кажется, он болтун.
— Чертовски жаль, — бормочет Виктор, скрещивая руки на груди.
Я наклоняюсь вперед, упираясь предплечьями в бедра.
— Полагаю, у тебя была Агнеска?
— Шлюха была подарком Мазура, — выплевывает он.
— Зачем разлучать мать и дочь?
— Мазур использовал дочь как инструмент, чтобы удержать шлюху от попытки сбежать. — Он вздыхает. — Я знаю, что ты собираешься убить меня.
— Зачем отвечать на мои вопросы?
— Пообещай мне быструю смерть по моему выбору.
— Как бы ты хотел, чтобы я убил тебя?
— Выстрел в голову.
Я киваю.
— Расскажи мне все о роли, которую ты сыграл в том, чтобы разлучить Агнеску и Лару. — Я хочу получить каждый гребаный ответ, чтобы я мог передать их Ларе.
— Как я уже сказал, шлюха была подарком. — Он пытается пожать плечами, но со связанными за спиной руками у него не получается. — Она служила определенной цели, и пока я показывал ей фотографии ее дочери, она делала все, что я хотел. — Он издает невеселый смешок. — Удивительно, на что женщина готова ради своего ребенка.
— Ты использовал Агнеску как секс-рабыню?
Он кивает.
— Лучшая, которая у меня когда-либо была.
Мне не нужно много времени, чтобы понять остальное.
— Но ты измотал ее, и Лара собиралась заменить ее?
— Да.
— Почему они?
Он криво улыбается мне.
— Я знаю, что они не красавицы, но в них есть невинность, которую нельзя испортить. Это изысканно. Как попробовать редкое блюдо. Оно тает у тебя на языке.
Мои глаза поднимаются к Виктору, и я киваю. Без каких-либо колебаний он вытаскивает пистолет из-за спины, направляет ствол на голову Грабовски и нажимает на курок.
Он делает еще один выстрел.
— Я, блять, презираю секс-торговцев.
— Значит, нас двое.
Встав, я выхожу из морозилки, говоря охранникам:
— Приберитесь здесь.
Лука прислонился к стене, но никаких
— Николас ушел?
Он качает головой.
— Он пошел найти выпивку и позвонить своей жене.
Я киваю.
— Вам не обязательно оставаться. Все кончено.
— Я знаю, но это испортило бы веселье Виктору, и мне пришлось бы выслушивать его жалобы всю дорогу домой. Кроме того, я забронировал номер в отеле.
Я усмехаюсь, восхищаясь братской связью двух мужчин.
Я подхожу к морозильнику Мазура и, видя, что он все еще без сознания, бросаю взгляд на Эмре.
— Я собираюсь пойти домой и принять душ. Я ненадолго.
— Да, — говорит мой кузен, толкая голову Мазура. — Ему лучше проснуться.
— Позвони мне, как только он проснется. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь из дома?
— Еду.
Я киваю, затем спрашиваю Луку:
— Подвезти?
— Я думал, ты никогда не предложишь, — усмехается он. — Нет, меня ждет машина. — Он обращает свое внимание на Виктора. — Ты идешь или остаешься?
— Остаюсь. Я хочу быть здесь, когда этот ублюдок проснется. Немного подпорчу его.
— Самолет вылетает в шесть утра. С тобой или без тебя, — предупреждает Лука.
Я пожимаю руку Луке.
— Спасибо тебе за сегодняшний вечер.
— Нет проблем. Для этого и существует Священство.
Наши взгляды на мгновение встречаются. После сегодняшней ночи я брошу все, чтобы помочь им.
Когда Лука направляется по коридору, я поворачиваюсь к Виктору.
— Не убивай Мазура и не своди с ума моего кузена.
Он заглядывает в морозилку.
— Эмре любит меня.
Качая головой, я ухожу.
— Ты хочешь, чтобы я тоже принес тебе еду?
— Да. Много. Из-за всех этих волнений я проголодался.
Я показываю жестом, что услышал его, прежде чем зайти в офис Элиф.
— Мирак, мы направляемся домой.
Он целует свою жену, бормоча.
— Иди домой. Я буду там ... — Он смотрит на меня, и я поднимаю два пальца. — Я буду дома через два часа.
Когда мы выходим из здания, и я забираюсь на заднее сиденье внедорожника, я беспокоюсь о том, что Ларе и ее матери предстоит нелегкое время.
Мне придется обратиться за психологической помощью для Агнески.
Блять, я не уверен, что сексуальное рабство – это то, от чего ты можешь излечиться.
Просто дай женщине безопасное место, а остальное предоставь Богу.
Мирак останавливает внедорожник перед домом. Все выглядит тихо, но я знаю, что это не так. Вылезая, направляюсь внутрь. Я иду в свою спальню, мне нужно принять душ и переодеться, потому что женщины будут волноваться, если увидят, в каком я состоянии.