Похищенное сердце
Шрифт:
Она беспокойно металась по комнате, подергала дверь, ведущую вниз, но она была заперта. Она прошла к другому выходу, ведущему на стену замка. Эта дверь не была закрыта, она выглянула наружу, но там шел холодный дождь со снегом, и она поспешила укрыться в башне. От нечего делать Изольда взяла в руки угольный карандаш и нерешительно взглянула на чистую поверхность стены.
Она вспомнила, как был нежен с ней Рис. Тот ночной образ никак не совмещался в ее сознании с тем Рисом, который поклялся убить всех ее близких. Она провела углем легкую линию на стене, затем еще
Однако Изольда продолжала рисовать. Легкие, взметнувшиеся вверх брови – он улыбался. Она поежилась и приступила к другому наброску. Теперь он хмурился, из-под грозно сдвинутых бровей злобно сверкали глаза. Ее рука все быстрее и быстрее водила углем по стене. Выражение лица Риса становилось все отчетливее. От резкого движения уголь сломался и рассыпался на мелкие кусочки.
– Но почему? – закричала Изольда, возмущенная несправедливостью жизни, и набросилась на рисунок, вытирая его ладонями, размазывая нанесенные углем линии и штрихи по стене. – Почему? Почему?
– Изольда, – раздался за ее спиной тихий голос.
Она вздрогнула и оглянулась. На пороге стоял Рис. Его появление стало для нее настоящим шоком. Она не слышала, как он вошел. Видимо, он услышал шум, и теперь стоял, удивленно рассматривая два столь разных наброска. Вернее, то немногое, что от них осталось.
– Что тебе здесь нужно?
Задав вопрос, она тут же отвернулась.
Мягкая трогательная улыбка скользнула по его губам. От ее вида слезы выступили на глазах Изольды.
Он ответил не сразу, а сначала внимательно рассмотрел ее наброски.
– Похоже, что это я?
– Да, иногда ты бываешь таким. Добрым. Внимательным.
– И на другом рисунке тоже я?
Изольда молча кивнула.
– Только здесь я совсем другой. Злой и мрачный. Наверное, я выглядел таким, когда там, наверху, клялся убить твоих родных?
– Если ты пришел сюда, чтобы напомнить мне об этом, тогда тебе лучше всего уйти.
Но он не торопился.
– Я не похож ни на того ни на другого, Изольда. Скорее всего это две мои разные половины. Неужели ты не понимаешь? Я ни добр, ни зол, как и всякий человек.
– Я знаю.
Он развел руками:
– Так почему ты не нарисуешь меня таким, каков я есть на самом деле?
Да, это была интересная и вместе с тем трудная задача. Он уселся на стул возле окна, сквозь которое пробивался тусклый зимний свет. Мерцающий отблеск свечи на подоконнике лишь подчеркивал его мужественность. Он был красив, против этого трудно было возразить, и она стремилась отобразить его внешность как можно полнее и выразительнее.
Вздохнув, она решилась и достала драгоценный кусок пергамента, давно хранимый для особенного случая. Видимо, теперь он настал. Она напишет его портрет. Кто знает, что произойдет завтра? Возможно, это все, что останется у нее после его гибели. Но она поспешно отогнала эти мрачные мысли.
Изольда уселась на кровать и принялась за работу.
– Повернись лицом
– Хорошо.
Оказалось, изобразить его вовсе не так уж трудно, как ей казалось вначале. Он смотрел в сторону, и его черные горящие глаза не тревожили ее.
Она делала набросок неторопливо и старательно, макая гусиное перо в чернила и выводя тонкие четкие линии. Изольда стремилась как можно лучше нарисовать Риса – что бы ни случилось завтра, пусть у нее останется на память его образ.
Нет, она не пыталась выставить его целиком в темном свете, в его душе был не только мрак. Как она недавно открыла, там присутствовали еще и свет, и доброта. Изольда старалась передать все его качества, ничего не упуская из виду. Наконец она вздохнула, положила пергамент на кровать, а перо сунула в баночку – труд был завершен.
– Ты не покажешь, как я получился?
– Ты хорошо позируешь, не вертишься, – похвалила она его, протягивая пергамент. – Моя сестра Гвен не может долго усидеть спокойно на месте.
Изольда запнулась. Не стоило упоминать о ее родных. Тень пробежала по лицу Риса, он нахмурился и встал.
– Отличный портрет. Я же говорил, у тебя настоящий талант. – Он немного помолчал. – Скоро ужин. Можешь спуститься в главный зал.
Она тоже встала:
– Ты мне приказываешь, или я могу вести себя так, как мне хочется?
– Поступай как знаешь.
Он вышел, но его слова эхом отозвались в ее сердце. «Поступай как знаешь». Смех и слезы душили ее. Он не оставил ей выбора. Разве она собиралась полюбить его? Разве она в состоянии уйти от него? Видимо, Господь все решил за нее.
В своих поступках она руководствовалась голосом сердца, а не сиюминутными капризами.
Глава 24
Мелкий нудный дождь шел весь день и всю ночь. К тому часу, когда на рассвете над деревней и окрестностями замка раздался колокольный звон, Джослин уже давно не спала. Тревога не давала ей покоя, она то молилась, то замирала, погружаясь в раздумья. Она была против поединка, никто не должен был погибнуть сегодня – ни ее муж, ни его брат, ни Рис. Но видно, уж такова натура мужчин, что они готовы были сражаться с любым, кто угрожал им, и не раздумывая бросались в бой, чтобы защитить своих близких. Хотя они были злы, но и в уме им нельзя было отказать. Если бы она смогла убедить Рэнда немного обождать, не торопиться…
Но откуда у нее была такая уверенность? А что, если она заблуждается? Что, если Рис из чувства мести жестоко оскорбил Изольду?
Джослин, обхватив себя скрещенными руками, не находила места от страха. Она боялась как за дочь, так и за Риса. Но на что решиться, не знала.
Во дворе появилась невысокая фигурка. Кто же это мог быть? Присмотревшись, она узнала Ньюлина.
В задумчивости она поднесла обе ладони ко рту. Вот кто знает, что делать. То, что он сам пришел к ней, внушало ей тайную надежду. Она поспешила открыть ему двери, и он вошел с привычным полупоклоном. Несмотря на дождь, он не слишком промок и даже отказался от предложенного чая.