Похищенный жених
Шрифт:
– В самом деле я страшно не люблю, когда женщины плачут.
– И я… и я тоже, – глотая слезы, прошептала Фиона. Джек вздохнул, и завитки волос на ее висках от этого шевельнулись.
– Мне очень жаль Каллума.
Нежность, прозвучавшая в голосе Джека, вызвала у Фионы новый приступ слез. Ну и вид у нее был: красные глаза, мокрые щеки, к тому же эта отвратительная икота. Внезапно осознав все это, она попыталась высвободиться из объятий Джека.
– Мне нужно достать носовой платок.
Объятия Джека
– Я бы дал тебе свой, но кто-то его утащил.
Фиона хмыкнула.
– Я заставила Хэмиша сменить твою одежду. Ты был насквозь мокрый, и я не хотела, чтобы ты подхватил лихорадку.
– Ты так заботлива. Не многие мужчины, которых похитили и раздели, могут похвалиться тем, что за ними так хорошо ухаживали.
Она улыбнулась, уткнувшись носом в его влажную рубашку, голова ее продолжала покоиться на мускулистой груди. Постепенно ее прерывистое дыхание приходило в норму, наступало какое-то интимное молчание.
Равномерный стук его сердца, а также запах крахмала, исходивший от его рубашки, как-то успокоили ее. Грудь его вздымалась и опадала под ее щекой, это ее согревало с головы до ног, и Фиона удовлетворенно вздохнула.
Джек нагнулся и поцеловал ее в лоб.
Фиона замерла. Поцелуй был целомудренный, почти невинный и удивительно интимный.
– Ты прошла через ад, так ведь, любовь?
Он назвал ее «любовью». Не «моей любовью», а просто «любовью». Интересно, скольких женщин он так называл и у скольких из них сердца начинали биться так, как у нее?
Хотя она рыдала, уткнувшись в его рубашку и млея в его объятиях, правда заключалась в том, что Джек Кинкейд обращался таким образом со многими женщинами, которые также плакали в его объятиях. Джек не выносил вида плачущих женщин.
Фиона отступила от Джека в холод комнаты, взяла с рукомойника полотенце.
Она промокнула глаза, затем вспыхнула от смущения.
– Я не хотела мочить тебе рубашку.
Он посмотрел на небольшое мокрое пятно на груди, легкая улыбка смягчила суровую линию у его рта.
– Я не знаю, чья это рубашка.
– Это рубашка Дугала.
– Дугала? На манжетах кружева. Твой брат никогда не носил кружева.
Фиона слегка хмыкнула.
– Теперь Дугал – денди. Ты не поверишь, какой он стал модник.
Джек с минуту смотрел на нее, глаза у него были темные и непроницаемые. Протянув руку, он намотал завиток ее волос на палец.
– Да, неприятная история.
– Я знаю, – сказала она, желая, чтобы он в это мгновение исчез. Волосы ее были растрепаны, нос покраснел от рыданий. – Вся эта неделя была сплошным кошмаром.
– Наверно. – Джек поджал губы, продолжая разглядывать Фиону. – Только отчаяние могло вынудить тебя на подобное безрассудство.
Фиона встрепенулась.
– Я ни о чем другом не думала всю эту неделю.
–
– Кому? Джек, мои братья способны любого стереть в порошок просто потому, что они потеряли самообладание. Кто осмелится посмотреть им в лицо?
– Один из моих братьев, судя по всему, не побоялся, – мрачно произнес Джек.
Фиона напряглась, в ее глазах появился опасный блеск.
Джек, увидев это, поморщился:
– Я не хотел быть грубым. Просто хотя некоторые и верят в то, что члены вашей семьи способны вызывать дождь…
– И молнию. И град. Не притворяйся, что ты не веришь в проклятие.
Джек пожал плечами, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Не имеет значения, что я думаю. Важно то, каким образом погасить пожар, чтобы мы могли вернуться к нормальной жизни. Когда ты обнаружила, что твои братья замышляют недоброе, ты должна была кому-то сказать об этом.
– Вот как? И кто же сможет удержать их? Может быть, твой отец? Человек, который заявил, что убьет любого Маклейна, появившегося на его территории?
Джек нахмурился:
– Он так сказал?
– Твой отец не любит сдерживаться. Кроме того, если бы я рассказала ему о планах братьев, они бы просто придумали что-нибудь другое и сделали бы все для того, чтобы я об этом больше не узнала.
Джек потер шею.
– Ты пыталась отговорить их?
– Разумеется!
– Ты сказала о возможных последствиях и…
– Кинкейд, я продумала все варианты. Нет никакого другого выхода.
Джек с минуту пристально смотрел на нее.
Фиона слегка ссутулила плечи. Возможно, он найдет выход, которого она не смогла отыскать. Возможно, он отыщет тропку, которую она прозевала…
– Проклятие! – Джек повернулся, подошел к кровати и оперся о постельный столбик. – Ну и дела! – Он провел рукой по волосам, поморщившись, когда коснулся пальцами ссадины. – Твои братья такие же горячие головы, если не хуже.
– Мои братья имеют основания для гнева, – вскинулась Фиона.
– Недостаточные для того, чтобы замышлять убийство.
– Джек, я не оправдываю их, но ты не знаешь, что мы пережили.
– Фиона, не надо…
– Это тебе не надо! – Она сжала кулаки, ярость придала ей энергию, которую она было утратила. Снаружи на солнце набежала тень, внезапный порыв ветра с грохотом рванул ставни. – Каллум умер, его кости гниют под шестью футами земли. Мы все в гневе, абсолютно все в гневе! – Она ткнула пальцем себя в грудь. – Знаешь, как мне все это не по душе? Мне тошно видеть тебя в подобной ситуации! Мне тошно лгать моей семье и отцу Маккенни! Тошно, что я вынуждена выйти замуж за самого гадкого мужчину на земле!