Поход клюнутого
Шрифт:
– Я все понял уже, – хлюпнул Бинго в капитанский затылок. – Больше не надо! Я так не хочу... я себя хорошо буду...
Амберсандер досадливо дернул плечом – заткнись, мол, – и остановился, только достигнув самой дальней камеры. К которой и повернулся лицом, сложивши руки на груди и словно ожидая чего-то.
Бингхаму, пришвартовавшемуся за капитанским плечом, сперва показалось, что в камере обитает животное бабизяна, про каких в числе прочих сказывали заезжие менестрели. В аккурат так, по-звериному неразумно, вел себя тутошний поселенец. Не сидел и не валялся на прелой соломе, как разумные и цивилизованные соседи, не лез на решетку, как тот полоумный, а висел, уцепившись за что-то под самым потолком, и методично двигался всей тушей то вверх,
– Это кто? – вопросил гоблин наконец, не без раздражения.
Капитан брезгливо мотнул головой и не ответил. Туша продолжала мерно вздыматься и опускаться. Бинго подождал еще с полминуты, набрался решимости и поднес факел поближе к решетке. Пляшущее бледное пятно вытянуло из темноты белесую тушу, шириной не уступающую Бингхамовой, а то ее и превосходящую... вот только с пропорциями у туши что-то не ладилось. Бинго поприкинул так и эдак и наконец сообразил, что не так. Потолок камеры был чуть повыше его макушки, так что сам он, ухватись за какую-нибудь балку руками, вынужден был бы стоять на полу на коленях, а местный обитатель, даже повисая на прямых руках, до пола решительно не дотягивался. «Ноги, гады, отрубили бедолаге!» – пронзила Бингхама жалостливая мысль, но тут же и отпустила, поскольку ноги у туши, как оказалось, были на месте – душевные такие пятки, тоже размером с гоблинские. Не заметить их было трудно, ибо хозяин держал их на виду, выставив прямо перед собой и таким образом являя своим телом прямой угол. Бинго поприкинул, какой чудовищной мощью должен быть наполнен торс этого странного малого, чтоб удерживаться в таком положении, и осторожно попятился.
– Не дождешься, – тихо, но твердо пообещал он капитану. – Я лучше как этот буду. – И обозначил факелом безумца, который, не восприняв шлепок впрок, продолжал из своей камеры безнадежно тянуться к свету.
– Может, и будешь, – неопределенно откликнулся капитан, голову слегка склонил набок и продолжил созерцать бледнопузый «вечный двигатель».
Бинго потерпел еще немножко, но неуютность все нарастала, а оттого захотелось и еще по одной знаменитой нужде. Проситься же в камеру к этому пану спортсмену, дабы воспользоваться удобствами, решительно не казалось достойным вариантом.
– Таки я пойду или мы ждем чего? – уточнил гоблин нервно.
– Мы ждем, – ответствовал Амберсандер сухо.
– Чего?
– Кого. Его.
– А чего его ждать? Он уже пришел.
– Ну так войди и поздоровайся. Или ключ нужен?
– От замка, где деньги лежат?
– Как будто ты в замки через двери ходишь.
– Я б ходил, да не пускают. А может, в него того... из бронебойного арбалета, чтоб свалился? Чего он, как сволочь, – к нему пришли, а он знай испра... это... упражняется.
– Учись терпению, Бингхам из рода Гого. – В голосе сэра Малкольма проскользнула злорадная нотка. – Не знаю, как там насчет везения, что тебе Крейг желал, а вот терпения тебе потребуется куда как много.
– Ты бугор, – признал Бинго.
Вроде бы незримый аркан, на котором капитан его волок от Крейга, испарился, и сам Амберсандер несколько вышел из роли лорда-демона, которому можно только подчиняться, но к этому времени Бингхам настолько запутался в ситуации, что счел за лучшее не рыпаться, пока снова не увидит знакомое небо и желательно поменьше взведенных арбалетов. Так что,
И не успел еще задремать, как вместо очередного подъема к потолку обитатель камеры разжал пальцы и с мягким шлепком босых пяток приземлился на каменный пол.
– Приветствую тебя, Малкольм Амберсандер, – прогудел он звучно и отвесил глубокий церемонный поклон, и даже одетость его исключительно в набедренную повязку и безразмерную бороду почему-то не сделали сей жест нелепым или комичным.
Бинго немедленно встрепенулся, оглядел заключенного и изумленно квакнул. Дварф! Живого дварфа он отродясь не видал – да, говорят, не видал никто уже несколько поколений, с тех пор как последние кланы ушли в свои подземные твердыни и запечатали за собой входы. Но тут уж сомнений быть не может – ростом по плечо капитану, буквально поперек себя шире, борода, какой ни в жизнь не отрастить другим расам... Самый натуральный дварф, как на лубочных картинках, – только секиры да блистающих мифрильных лат и не хватает для полного образа.
– Приветствую тебя, Торгрим Даймондштихель, – ответствовал капитан и, углубляя Бингхамово изумление, ответил ровно таким же поклоном. Это уж совсем встало вразрез с гоблинским пониманием человеческих порядков. С этой стороны решетки, как Бингхаму было доподлинно известно, находящихся внутри камер принято оскорблять и подвергать поношениям, а если ты такой добрый и вообще либерал, так лучше лишнюю миску репы просунь между прутьями, но кланяться-то зачем?
– Как здоровье твоей почтенной супруги? – как ни в чем не бывало продолжил светскую беседу дварф, приближаясь к решетке и фривольно на нее облокачиваясь.
– Благодарю, чувствует себя превосходно. Сэр Даймондштихель, я пришел не с праздным визитом.
Дварф неспешно поворотил голову в сторону Бингхама, и тот запоздало подхватился, подобрался и воздвигся в рост, едва не запутавшись в ногах.
– Точно так, это и есть причина, по которой я вынужден просить тебя о помощи, – подтвердил Амберсандер, ощутимо кривясь. – Это Бингхам из рода Гого... Надеюсь, с этим племенем тебя не связывают никакие душегубские обязательства, Торгрим?
Дварф призадумался, вместо ответа обратился непосредственно к Бинго:
– Здоровья тебе и крепкого кайла, Бингхам из рода Гого.
– Спасибки, с кайлом у меня порядок, в три руки не согнешь, – независимо ответствовал гоблин, ответно пораскинул мозгами и предположил следующее: – Надеюсь, и твоя борода не редеет, Торгрим из... э-э-э... с первого раза не запомню.
– А чего ей редеть? – подивился дварф и вернулся к беседе с капитаном. – Мой клан не связан кровной враждой с родом Бингхама. Хотя имею смутное чувство, что убить его мне очень скоро захочется. Это тревожит меня, сэр Малкольм.
– Это совершенно нормально, – утешил его капитан. – И именно потому я обращаюсь к тебе, ибо ты единственный известный мне витязь, которому хватит силы воли этого не сделать... до поры до времени. Сэр Даймондштихель, готов ли ты сменить добровольно принятое заключение на епитимью по моему выбору?
– Я дал слово, сэр Амберсандер.
– Что ж, в таком случае вот тебе моя просьба. Ты должен отправиться с этим гоблином на остров Дэбош, помочь ему добыть то, что ему поручено, и вернуть это сюда, мне. Речь идет о книге... книге, принадлежащей древним араканским владыкам. – Как ты понимаешь, подобное задание я бы с большей охотой доверил тебе одному, но в свете наших странных отношений и кое-какой производственной специфики вынужден предложить тебе роль второго плана при гоблине. Если что-то случится с Бингхамом, ты должен будешь взять книгу и привезти ее сам, хотя этот вариант грозит известными осложнениями. После этого ты будешь полностью свободен от всех обязательств передо мной и другими воинами Аракана, и мы наконец вздохнем свободно, потому что жрешь ты в своем заключении так, что и сэр Бингхам не в любой день обставит.