Похорони Меня Ложью
Шрифт:
— Когда ты в последний раз была счастлива?
Его голос прорезает тишину, взгляд прикован к стакану, стоящему на деревянном столе. Я сжимаю губы, беспокойно потирая их. Я хочу сказать ему, что в последний раз я была по-настоящему счастлива до того, как все это случилось, когда я была с ним.
Но я этого не произношу. Я пожимаю плечами.
— Я действительно не знаю. Возможно, когда Мэдисон была еще жива?
Его взгляд устремляется на меня, и мы смотрим друг на друга. Я пытаюсь понять, о чем он думает, но его лицо ничего не выдает. Он снова надел ту пустую, отчужденную
— Ты имела в виду то, что сказала там?
Я сглатываю, глядя на стол, между нами.
— Да. — эмоции застревают у меня в горле, поэтому я качаю головой, заставляя себя сухо рассмеяться. — Но я знаю, что это не вариант. Я не знаю, как первым делом связаться с агентством. И даже тогда я не совсем в том месте, чтобы заботиться и растить ребёнка. Черт, всего месяц назад я лежала в психиатрической больнице. Это не совсем обнадеживает.
Он откидывается назад, кивая в основном самому себе. Поднимает руку, задумчиво потирая большим пальцем нижнюю губу.
— Есть кое-что, о чем я хотел с тобой поговорить.
Мой желудок скручивает. Такие новости никогда не могут быть хорошими. Я выпрямляюсь, готовясь к тому, что он собирается сказать.
— В чем дело?
— Издательство обратилось ко мне от твоего имени, — мои глаза расширяются, когда он продолжает. — Они хотят предложить тебе сделку с книгой. Рассказать историю на более широкой платформе.
Ошеломленная, я откидываюсь назад.
— Что? Что это значит?
— Это значит, что тебе предлагают шанс изменить свою жизнь.
Я хмурюсь, качая головой, все еще не в силах осознать его слова.
— Но зачем обращаться к тебе? Почему не обратиться ко мне?
— Потому что ты моя, — говорит он так буднично, что мое сердце сжимается.
— Не знаю, хорошая ли это идея. В первый раз у меня получилось не очень хорошо. То, что я с тобой, не изменило мнения общественности обо мне.
Он наклоняется вперед, положив руки на колени.
— Они дают тебе шанс рассказать свою историю так, как она должна была быть рассказана, Маккензи. Если этого недостаточно для тебя, они предлагают шестизначные цифры только для подписания. Это даже не расчет продаж или что еще это может принести.
Мое дыхание вырывается в спешке. Шесть цифр? Что, черт возьми, происходит?
— И ты согласен с этим? Я говорю о нас, о Дикарях?
Он пожимает плечами.
— Это не моя история. А твоя. Делай, что хочешь.
— Я не знаю, что сказать.
Баз вздыхает. Он явно ожидал другой реакции.
— Просто подумай об этом. Это может изменить всю твою жизнь.
Я киваю, в основном самой себе, позволяя всему этому утонуть. Он осушает содержимое, ставит стакан обратно на стол и встает.
— Встретимся в комнате, когда будешь готова. И на этот раз сними платье. Я хочу видеть тебя всю, когда буду трахать тебя сегодня.
Он поворачивается, направляясь в спальню. Мой желудок сжимается. Так много эмоций и мыслей проносится в голове. В конце концов, я так и делаю — снимаю платье, направляясь в его спальню.
Глава 25
Маккензи
Я
Садясь, я хмурюсь, понимая, что его нет в постели. Прохладные простыни на его стороне говорят, что он ушел некоторое время назад. Соскользнув с кровати, я поднимаю его брошенную белую рубашку со вчерашнего вечера и просовываю в нее руки. Застегиваю две средние пуговицы, чтобы рубашка оставалась застегнутой, а затем отправляюсь на поиски База. Я останавливаюсь у самого порога, когда слышу его глубокий голос. Он говорит тихим голосом.
Я застываю на месте, чувствуя внезапную потребность замолчать, вместо того, чтобы заявить о своем присутствии. Так тихо, как только могу, я открываю дверь, выдыхая вздох облегчения от того, что она не скрипит и не издает никакого шума. Высунув голову, я оглядываю темный зал, пытаясь определить, откуда доносится голос. Стараясь не шуметь, я иду на звук.
Я понимаю, что он доносится из гостиной. Останавливаюсь перед самым порогом, чтобы он меня не увидел. Прислонившись спиной к стене, я пытаюсь контролировать дыхание и прислушиваюсь.
— Думаешь, я этого не знаю? — Баз шипит на того, с кем разговаривает по телефону. — Если он появится, ты скажешь мне, и клянусь, Трент, еще раз выкинешь это дерьмо, я убью тебя, понял? Зак вернулся в Лос-Анджелес. Он следующий, кого я навещу. Я предлагаю вам собраться, или я нанесу вам визит, и обещаю, что это будет некрасиво.
Моя грудь вздымается, когда я отхожу от стены, пытаясь переварить услышанное. Он сказал, что не знает, где Зак, но он только что произнёс, что он вернулся домой. И если Зак дома, это должно означать, что Винсент тоже. Мой желудок сжимается, и беспокойство скользит по венам.
Я хочу верить Базу и его утверждениям, что он на моей стороне, что он не доверяет Дикарям, но, если он им не доверяет, как все еще может говорить с ними так легко, будто ничего не случилось?
Коррупция.
Это единственное логическое объяснение. Настоящая коррупция — это тонкое лезвие, которое вы не чувствуете, пока оно не войдет глубоко в вашу спину. Пока не почувствуете, как кровь льется из вашей плоти, а боль просачивается из пор.
Я спешу обратно в комнату, осторожно оставляя дверь приоткрытой, чтобы услышать, как он идет. Забираюсь обратно на кровать и прислоняюсь спиной к изголовью. Прижав колени к груди, я закрываю глаза, пытаясь оставаться рациональной.
Это ничего не значит, пытаюсь я убедить себя. Это обрывок разговора, о котором я ничего не знаю. Я не могу делать поспешных выводов, пока не поговорю с Базом об услышанном.
— Ты знала, что ему нельзя доверять. Что теперь собираешься делать?