Похождения соломенной вдовы
Шрифт:
— Очень приятно.
— Иван Евгеньевич, а почему вы не пригласили на ужин Катерину, ведь, как вы выразились в прошлый раз, она все-таки старшая из нас двоих?
— Ну.., по моим наблюдениям… В общем, мне показалось, что именно за тобой, Лерочка, всегда остается последнее слово.
— Если честно, я удивлена, что вы проявили настойчивость. Неужели в прошлый раз вас не испугали выстрелы? — спросила я с любопытством. — Ведь вам едва-едва удалось уйти живым. Надеюсь, теперь за вами никто не охотится? А то, боюсь, нам
Я сказала это специально, чтобы испортить настроение любопытному шоферу. И добилась-таки своего: его настроение мгновенно изменилось. Он снова стал глядеть в зеркальце, только я его теперь интересовала меньше всего.
— Ну, что, за нами никто не гонится? — совершенно серьезно спросила я минуты через три.
— Вон, вишневый «Москвич» не отстает, — пожаловался шофер, забыв о своих улыбочках. — И вообще, предупреждать надо.
— А если бы мы предупредили, вы бы нас повезли?
— Конечно, нет!
— Вот поэтому мы промолчали, — важно сказала я.
Наш автомобиль полетел по улице с такой скоростью, будто ему уже начали стрелять по колесам. Так что до «Трех медведей» мы домчались в один присест. Иван Евгеньевич был сама любезность — помог мне выйти из машины и повел по ступенькам в полуподвальчик, где разместился трактир. Он поддерживал меня под локоток и смешно топотал рядом, заглядывая мне в лицо с глупым подобострастием. Я не захотела заострять на этом внимание. И только когда официант принял заказ, решила заговорить о том, что свело нас сегодня вместе.
— Итак, Иван Евгеньевич, вы претендуете на высокое звание отца, тогда как должны были бы знать, что мы с Катериной родились в законном браке и…
— Я знаю, знаю, — отмахнулся он, дергая узел галстука, словно тот страшно досаждал ему. — Но дело, видишь ли, в том, что Леня не был вашим отцом. Ты должна знать, Лерочка… Вы обе с Катериной должны знать, что ваш биологический отец — это я. Мы с твоей мамой…
— Минутку, — сказала я, жадно выпив стакан лимонада, — вы ведь с моей мамой примерно одного возраста.
— Да, мы ровесники. Твоя мама, Лерочка, была удивительной женщиной! — Иван Евгеньевич закрыл глаза и тяжело вздохнул.
— И у нее с вами была интрижка, вы это хотите сказать?
— Интрижка? Я не стал бы употреблять это слово. Но если ты настаиваешь, то да. Интрижка. Надеюсь, это вас с сестрой не разочарует. Дети обычно стараются не знать о грехах родителей и часто делают вид, что…
— Какой вид? — взъерепенилась я. — Если бы у мамы была с вами такая связь, в результате которой появились дети, то есть мы, она никогда не стала бы внушать нам мысль об идеальности своего брака!
— И тем не менее это правда. Я готов даже пройти тест на отцовство.
Я видела, что он искренен, и это только разжигало во мне злобу.
— Но она позволила мне выйти замуж за Берингова Да что там позволила? Она вынудила меня!
— Лерочка, я понимаю, что ты чувствуешь…
Он многозначительно замолчал, и тут явился официант с нашим заказом. Я принялась ожесточенно тыкать вилкой во все, что лежало на тарелке, пытаясь справиться с разыгравшимися чувствами.
— Но мы совершенно на вас не похожи! — аргументировала я в конце концов свое сомнение. — Ни я, ни Катерина.
— Но на Леню вы не похожи тем более, — живо возразил Иван Евгеньевич. — А я в молодости был красивым парнем. Может быть, сейчас, глядя на меня, в это трудно поверить. Но у меня была трудная жизнь, полная лишений и нравственных переживаний. Они наложили свой отпечаток на мое лицо.
— Почему же тогда мама не вышла замуж за вас? — ехидно спросила я. — Если вы так любили друг друга?
— Как почему? — Иван Евгеньевич даже опешил. — Она хотела славы, а я ей ее дать не мог. Я тогда еще ничего не добился.
— А теперь?
Иван Евгеньевич хихикнул и сказал:
— Ценю твое чувство юмора. Я и теперь ничего не добился, это правда. Поэтому сегодня можно с уверенностью сказать, что твоя мама в свое время сделала правильный выбор.
— Да знаете ли вы… — задохнулась я, вспомнив не то испанца, не то португальца, из-за которого все вокруг считали меня безнравственной. Этого бы не было, не попадись я на удочку неравного брака!
— Можешь говорить мне «ты», — разрешил Иван Евгеньевич, уничтожая исходившую соком отбивную. — Надеюсь, завтра ты обработаешь Катерину, и мы познакомимся с ней поближе.
— Обработаю? Она что, клоп? — рассердилась я. Мне никак не хотелось признавать в этом довольно подозрительном субъекте своего биологического родителя. Надо же, настроение испортил. И везет же мне! Не хватало неприятностей с подменой мужа, как тут еще появился новый папаша.
Я закрыла глаза и подумала: «Господи, хоть бы он испарился». Однако Иван Евгеньевич сделал лучше — он умер. Когда я открыла глаза, то увидела, что он лежит лицом в блюде, как никогда не сделал бы взрослый и трезвый мужчина. Привстав, я заметила, что у него с обратной стороны шеи зияет аккуратная дырка. Я отпрянула.
Адреналин ударил мне в голову и едва не снес ее. Глаза выпучились, и я, хватая разинутым ртом воздух, принялась оглядываться по сторонам в поисках официанта, в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь. Однако взгляд мой наткнулся на какого-то старика с короткой седой бородой и красивыми блестящими усами, который стоял в проходе и расплачивался по счету. Вот он протянул руку и положил карточку с деньгами на скатерть. Потом плавным движением засунул бумажник во внутренний карман пиджака. Рука у него была молодая и гладкая. А затем он облизал нижнюю губу языком — туда и обратно.