Похоже, игра окончена. Том Пятый
Шрифт:
— Я знаю, что ты хотел сказать что-то плохое и нехорошее, поэтому…, — тихо и неуверенно прошептала она, — Я тебя спасу. Да, Арианна спасёт тебя. Только… не надо это говорить. Прошу…
Девушка улыбается, и на её щёчках как всегда образуются две ямочки.
«И что мне…», — я смотрел на её прекрасное лицо и улыбку, совершенно ничего не понимая, — И что мне теперь делать?»
Мысли исчезли. Оковы страха и неуверенности ослабли под натиском её милой улыбки и голоса, пропуская в сознание миллиард других противоречащих чувств.
Кажется я… радовался?
Валир — 37
Да,
— Так ты меня узнаёшь? Это я, Арианна! Ты же не мог меня забыть, верно? — всё ещё нерешительно и робко говорила девушка.
«Скажи нет!», — твердило мне сознание, — «Твою мать, просто скажи нет! Разочаруй её! Оттолкни её! Это всё собачий бред! До исполнения плана ты ходячее бедствие! Никому рядом с тобой не будет хорошо! Просто скажи ей нет!»
— Я… да, я тебя помню. Прекрасно.
— Вху-у-у-ух, ну слава богу, — выдохнула Арианна, — Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! Я та-а-а-а-ак скучала. Ёмаё, без тебя столько произошло, ты бы знал! — на её лице засияла лучезарная улыбка, а голос вновь наполнился смехом и радостью, — Я столько всего хочу рассказать, у тебя уши завянут, ха-ха! Да и у тебя, наверное, полно историй, но не переживай, у меня не завянут, да и вообще я больше люблю слушать на самом деле, чем говорить! Так что давай, расска… о, кстати, ты знал, что у Коровы ребёнок будет? Капееец, я кстати не понимаю, как он…
Аксель, видя, как рушится план оградить от меня Арианны, устало махнул рукой и отменил обездвиживающий приказ.
— Арианна, — я останавливаю поток счастья лучезарной девушки, — Я не могу с тобой разговаривать пока не извинюсь.
— Что? Т-ты о чём?
— Арианна, пожалуйста, прости меня за всё. За то, что дал повод для столь огромной зависти, за то, что не смог защитить в ту ночь, за то, что после бесследно исчез. Прости. Я… я правда поступал как ублюдок от начала до конца. Я воспользовался принцессой, не спас тебя в ту ночь и не пришёл после. Прости за всё. Мне очень… очень жаль. Ты не представляешь, какой тварью я себя ощущаю с того самого момента. Поступки, что я совершил в ту ночь, может совершить лишь самый настоящий отброс, — я посмотрел ей в глаза и попытался ослабить воздействие Грехов настолько, насколько это возможно, дабы на её ответ ничего не влияло, — И я пойму, если ты на самом деле меня ненавидишь и презираешь. Поэтому прошу, скажи, что ты на самом деле обо мне думаешь. Способна ли ты меня простить?
Вся девичья радость и весёлое настроение тут же исчезают. На некоторое время повисла тишина, в которой поникшая Арианна смотрела в землю и с пустым взглядом пыталась разобраться в собственных чувствах.
— Сначала…, — вздохнула девушка, — Сначала, в ту ночь, перед тем как Зависть захватила моё тело, я злилась на весь мир. Я ненавидела всё, и в особенность тебя.
«Да, видимо, я был прав», — хватка Евы усиливается.
— Но затем, когда прошло время, когда мне рассказали о грехах и о том, что на самом деле произошло, единственная, на кого я злилась, была я сама — дурочка, что боялась услышать «нет» на беспокоящий её вопрос.
«Ч-что?!», — образ Евы сразу же зарябил, — «Что это… что это значит? Что она имеет
— Так что, — она подняла голову и улыбнулась, — Нет, я на тебя не злюсь. Я тебя не виню. Ты ни в чём не виноват, Валир, — голос затих, — Не стоит. Глупо так винить себя из-за стечения обстоятельств, да? — девушка упирается лбом о мою грудь, — Не надо. Пожалуйста, не надо. Не грусти. Я чувствую, как тебе плохо. Я у всех дорогих людей это чувствую, — она полностью ко мне прижимается, — Ты всё ещё мне дорог. Скажи той тьме, что сжимает твоё горло, чтобы куда-нибудь уходила. Ей здесь не место.
Образ Евы рябит в последний раз и исчезает.
— Так что, пожалуйста, не грусти. Когда грустишь ты, начинаю и я. А грустить — грустно. Не хочу. Отстой, — пробормотала она.
Там, где уткнулась Арианна, даже несмотря на слой холодного камня, я чувствовал невероятное тепло, мягко разливающееся по всему телу. В этот момент, когда всё вокруг словно остановилось, я просто вздохнул, расслабился, и дал себе секунду на размышления, проматывая в голове все те же мысли, какими убеждал себя отказаться от чувств к людям. И знаете что?
Они казались полным бредом.
В сознании что-то перемкнуло.
— Хорошо, — с улыбкой я обнимаю девушку в ответ, — Не буду. Грустить — отстой.
— Ну вот и славно…, — умиротворённо пробормотала она, — Вот и хорошо.
С последним девичьими словами, вокруг вновь воцарился покой, перебиваемый лишь тихим дыханием. Исходящая от Арианны теплота только усилилась, и я не видел иного, кроме как наслаждаться ей до последней секунды. Никто из нас не хотел говорить.
Всё, что я делал — прижимал девушку к себе и думал. Думал над многими вещами. Над собственной глупостью, над судьбой, над чувствами, размышлял о той ночи, о бункере, об Артуре и Вайолет… да много о чём. Обо всём, наверное.
И за секунду до того, как момент умиротворения был прерван, я подумал о Лени. О том, насколько же, чёрт возьми, он могущественен.
Именно из-за его ультимативной способности я забыл про Арианну и вспомнил лишь в самом конце, ведь если бы не это, то я бы наверняка спросил про неё ещё в самом начале, тут же приходя в ярость из-за отказа. Тогда ни о каком разговоре речи бы идти и не могло, и я бы не получил ни того, ни другого — ни Арианны, ни договора с Империей.
Затем, когда я уже стоял на коленях и прощался с жизнью, я вложил всю накопленную энергию Сферы в ещё одно желание — пожелал победы прямо здесь и сейчас, что заставило Акселя потерять концентрацию и допустить освобождение Арианны из хроностазиса.
И последнее, самое очевидное — именно из-за Лени, что подстроил все вероятности под моё желание, абсолютно хаотичный телепорт девушки каждый раз переносил её в строго определённом направлении.
Думаю, что всё, о чём я долго мечтал и чего столь сильно желал, стало возможным лишь благодаря Лени. Если бы не его вмешательство в реальность, я бы, скорее всего, допустил очередную кучу непростительных ошибок.
Вспомни я про Арианну на пять минут раньше, я бы вряд ли её увидел.
Вспомни я про Адама при первой встрече с Джозефом, я бы непременно сразу же пошёл его спасать, оставив Империю на растерзание Легиона и, как следствие, войну с Акселем.