Поиграй со мной
Шрифт:
… – Давай, Светочка, отворяй ворота! Точнее, это, открывай его кабинет!
– Но Роман Сергеевич ругаться будет… когда придет.
– У меня репетиция горит! Дети собрались! Я вообще не пойму, каким образом костюм коня у него в кабинете оказался? Опять ваш полтергейст виноват?
Светочка почему-то покраснела. Неужто конь этот как-то связан с ними двумя – с Романом нашим, свет Сергеевичем, и с его секретаршей Светочкой? Но выяснять это у меня времени не было – целая толпа детей из моего театрального кружка "Новый формат" ждала на сцене, а паренька, играющего коня, одну из главных ролей,
– И вообще, Свет, не пойму, где он? Вообще-то, именно Стоцкий у нас записан, как режиссер, а не Свиридова! Ты ему звонила?
– Звонила. Но Рома..н Сергеевич, трубку не берет.
– Так на домашний позвони. Римма тебе расскажет.
– Ой, только не это. Ты же знаешь, какая она. В любом человеке подозревает любовницу своего мужа. Ты же сама его знаешь, к обеду точно явится.
– Ты будешь открывать или нет? А-то, знаешь, я сейчас на вахте ключик от кабинета возьму и сама открою.
Но Светочка чуть ли не грудью заслонила дверь в кабинет Стоцкого – а надо сказать, защита у нее была что надо, размера, наверное, пятого! До меня начинало доходить… вот я, дурочка, Ромочка, видимо, успел Светку окрутить! Наш директор был еще тем ходоком, несмотря на свой, далеко не молодой возраст. И ко мне подкатывал не раз – я была, как он говорил, в его вкусе – именно таких, жирных коров, он и любил… Вспомнив о своей главной беде, я встряхнула головой, как мокрый пес, и бросила Светке, разворачиваясь на маленьких каблучках и направляясь к залу, где шла репетиция:
– Слушай, Светка, мне вообще пофиг, что ты там, в Ромкином кабинете, забыла, хоть трусы свои… Главное, притащи мне этого сраного коня. Если его через пять минут не будет, я за себя не отвечаю!
…Репетиция прошла из рук вон плохо – после ухода Егора, нашего режиссера, Стоцкий все никак не мог найти человека на это место. Во многом виновата была слава о нашем ДК, которая вот уже год расползается по городу, словно чума. А я кто? Я всего лишь худрук. Мое дело – номера отбирать у руководителей детских коллективов, отшлифовывать их, ну и еще, свой театральный кружок вести. А постановка, разводка, репетиции концертов – это увольте, это работа режиссера! Да и рук мне не хватало. Да девчонки – хореографы, певцы-эстрадники и народники, помогали, был еще режиссер детских мероприятий, принимали участие и техники – звукорежиссер, декоратор, костюмер и другие, но с уходом режиссера из нашего учреждения культуры ушла душа, и поэтому все валилось из рук, и поэтому само здание вытворяло с нами злые шутки, а может и не здание, а сам домовой?
Конечно, я бы очень хотела, чтобы Егор вернулся. И дело даже не в какой-то там, мифической душе здания, а в том, что он очень нравился мне, как мужчина. Да только… Я-то ему нет… Да и как может понравиться такому красавчику, как он, такая толстая бабеха, как я?
– Олеся Петровна, Олеся Петровна! А можно я старшего брата завтра на репетицию приведу? Может быть, он домового сыграет? Он у меня на актерском учится в институте культуры, а сейчас на каникулах.
– Конечно, Севочка, приводи брата, – да, мужик мне в постановке не помешал бы, нормальный, не такой, как осветитель Юрка – два слова запомнить не мог, и не такой, как руководитель вокально-инструментального Вадик – переигрывал,
– А когда?
– Да вот завтра и приводи!
3 глава. Игорь.
Безысходная тоска навалилась, накатила, полностью уничтожив всяческое понимание смысла существования. Я был целиком и полностью уверен, что ничего хорошего в моей жизни уже больше никогда не случится. Я не мог объяснить самому себе, для чего живу, какова моя цель, как человека. И от осознания собственной ненужности мне было тошно. А еще раздражало всё на свете – отец, дающий последние наставления, которые я не желал слушать, мать, складывающая мой чемодан – я обычно предпочитал это делать сам, но разве с нею поспоришь, а потом – скрип в передней стойке давно не выгоняемой мною из гаража машине, толпа придурков на дорогах, дорогой бензин (отец, конечно, перечислил командировочные авансом, но по сравнению с прежними моими, это были сущие копейки, а кроме этого денег у меня уже не было).
Еще большую тоску я ощутил, когда приехал, наконец, в унылый, чуть припорошенный снегом городишко. Легко нашел дом, где жил отцовский армейский товарищ, по совместительству, директор дома культуры. У Стоцкого был неплохой коттеджик, по размерам своим едва ли уступающий тому, который имелся у моего папика. Но мой-то все-таки – бизнесмен, а этот товарищ – бюджетник… данный факт заставлял задуматься. Но, по сути, я сюда не коррупционные схемы разоблачать приехал, а мистические. Поэтому, выбросив сомнения в чистоплотности Романа Сергеевича из головы, я шагнул за порог его жилища.
Несмотря на возраст, Стоцкий был привлекательным, импозантным мужчиной с правильными чертами лица, которое не портили морщины, и благородной сединой в некогда черных волосах.
– Да-а, – протянул он, разглядывая меня. – Очень ты на Лёху в молодости похож – прямо одно лицо! Как надолго к нам? И чем помочь?
– Пока не выясню всё. Чем помочь? Квартира мне нужна. И легенда какая-то… Дело в том, что приехать к вам в театр…
– В дом культуры, – поправил меня, назидательно подняв палец Роман Сергеевич.
– Приехать к вам в дом культуры и заявить, что я – журналист, явившийся расследовать странные и необъяснимые события, происходящие в вашем заведении, означает испортить дело, еще не начав его. Мне нужна легенда. А лучше всего было бы влиться на время в коллектив в качестве сотрудника, посмотреть, так сказать, изнутри. Изучить. Познакомиться. А там, глядишь, само всплывет.
– А если не всплывет?
– Не всплывет – поможем.
– Мне нравится твой энтузиазм. Ты ж не против, что я так, на ты, по-простому?
– Нет. Не против.
– Значит, смотри. У меня сейчас вакансия режиссера имеется. Собственно, больше никаких… Ты по профессии кто? Журналист?
– Угу.
– Тут, конечно, нестыковочка будет. Дело в том, что… ну, в общем, так бы я помог тебе, подсказал, что и как, и большинство наших вообще ничего бы не заметили. Но есть одно но…
– Что за "но"?
– Олеся Петровна Свиридова.
– Это еще кто?
– Это наш худрук. Ей надо, чтобы всё, как положено было. Душу из тебя вытрясет, чтобы работал, чтобы режиссёрил, значит.