Поиск-85: Приключения. Фантастика
Шрифт:
Галина, хватив рюмку неразбавленного спирта, быстро опьянела и, обняв сестру, расплакалась, и им пришлось долго ее успокаивать.
— Ну, раз уж случилось такое торжество, — сказал Андрей Иванович, — то давай, Вадим, к нам перебирайся, не в общежитии же вам жить. А свадьбу после победы сыграем…
Вика с благодарностью глянула на отца.
— Я думаю, что папа прав. Оставайся прямо сегодня, — смело ответила она. — В конце концов, какое значение имеют формальности, если мы любим друг друга!
Галина не очень одобрительно посмотрела на сестру, но ничего не сказала. «Увлеклась сестренка, влюбилась, как влюбляются в девятнадцать лет, а дальше хоть трава не расти. Правда, если честно говорить, парень того стоит. И серьезный, и симпатичный…»
Глава 18
Следствие по делу Борга подошло к концу. Прочитав обвинительное заключение, он, ссутулившись, сидел перед Струниным вялый и опустошенный. Капитан захлопнул папку, и Борг долго смотрел на нее.
— Меня расстреляют? — хрипло спросил он.
— Это решит трибунал, — пожав плечами, ответил Струнин.
— Капитан, я… привык жить.
— Такая привычка плохо вяжется с вашей специальностью.
— Все равно, может, это последняя возможность… протянуть еще, даже в тюрьме. Поверьте, гражданин капитан, я не рассчитываю на скорый приход наших войск. Мне осталось рассчитывать только на себя.
Струнин внимательно глянул на Борга.
— За неделю до задержания меня условным знаком вызывал на встречу человек… оттуда, — решительно произнес арестованный.
— Кто он? Как выглядит?
— Не знаю. Я его не видел. Была ночь, и при разговоре нас разделял забор. Он очень осторожен. Судя по такой таинственности, прибыл с особым заданием. По голосу ему можно дать лет двадцать-тридцать… Псевдоним — Вольф.
— Чего он хотел от вас?
— Первое: оставить в тайнике пистолет. Это я сделал. Оружия там уже нет.
— Второе? — спросил капитан.
— Обо всем остальном мы должны были условиться при следующей встрече. Клянусь, я не лгу.
— Когда же встреча должна состояться?
— Она уже не состоится, — махнул рукой Борг… — Меня не было в условленном месте ни в основное, ни в резервное время. Я, увы, уже сидел у вас в камере.
— Что это означает?
— Сигнал повышенной опасности. То есть встреча переносится на тринадцать суток и, разумеется, в другое место. Но мое бегство из Нижнеуральска получилось довольно шумным и, боюсь, город уже наполнен слухами.
Струнин посмотрел на Борга в упор, но тот не отвел взгляд.
— Идите и подумайте, может быть, вспомните еще что-нибудь, — произнес капитан и вызвал конвой.
Борг медленно кивнул, заложил руки за спину и направился к двери.
Струнин некоторое время находился в раздумье. Заявление Борга было слишком серьезным и не верить ему у капитана не было оснований. Кроме того, вчера была получена ориентировка из Москвы: чекисты засекли в столице одного агента. В конце июля этот агент нашел у себя в машине зашифрованную записку. В ней была просьба сообщить шефу, что все идет по плану и он следует на Урал. И подписал записку тоже Вольф…
Капитан встал, одернул гимнастерку и пошел к Гоняеву. Надо было посоветоваться.
Открыв обитую дерматином дверь приемной начальника управления, Струнин поинтересовался у адъютанта:
— Иван Васильевич у себя?
— Так точно, товарищ капитан, — кивнул лейтенант. — Готовится к докладу на пленуме обкома партии и приказал не беспокоить.
— У меня крайне срочное дело.
Адъютант пожал плечами.
— Разрешите войти, товарищ комиссар, — толкнув дверь, привычно произнес Струнин и… замер на пороге.
Гоняев сидел, безжизненно навалившись телом на стол и уронив на грудь большую голову. В распахнутую форточку влетал ветерок и шевелил на полу бумаги, упавшие со стола.
— Иван Васильевич! — отчаянно закричал за спиной Струнина адъютант и бросился к комиссару, но Тимофей жестом остановил его.
— Не надо, Гриша, — горестно прошептал он. — Опоздали мы.
— Но я ведь только что с ним разговаривал! — охватив голову руками, растерянно бормотал лейтенант. — Только что…
Командир разведки партизанского отряда Громова Константин Смоляков сидел на высохшем пне и методично похлестывал себя веткой по голенищу. Чуть поодаль, справа от разведчика, в длинном залатанном ватнике, стоял, прислонившись к дереву, парнишка лет двенадцати. Он был явно польщен тем, что своим сообщением заставил крепко призадуматься этого, видать, главного партизана.
— Так, говоришь, тебе показалось, что партизанам в спину стреляли? — негромко, в усы переспросил Смоляков. — А почему все-таки, браток, тебе так показалось? Чего особенное приметил?
— С немецкой стороны тогдась только ручной пулемет бил. Автомат от пулемета, небось, отличаем, — солидно добавил парнишка. — Как по нашим из автомата сзади вдруг вдарили, так стрельба и кончилась, правду говорю. Я в аккурат в это время между нашими и фрицами в овраге сховался.
— Молодец, Сашок, наблюдательный ты, — озабоченно поднимаясь, сказал разведчик. — Почему только, брат, раньше ты нас не нашел?
— Батя не велел вас шукать, — с обидой в голосе объявил парнишка. — Он у меня боязливый был…
— А где он сейчас?
— Полицаи забили, — тихо ответил паренек и отвернулся.
Смоляков осторожно положил руку на плечо парнишки и слегка притянул к себе.
— Спасибо за информацию, товарищ Петухов Александр. Зачисляю тебя во взвод разведки. Топай в крайнюю землянку, скажи старшему, что Смоляков приказал.
Сам Смоляков немедля отправился к командиру отряда. Громов, накинув на плечи шинель, при свете коптилки химическим карандашом правил текст рукописной партизанской листовки. Он выслушал командира разведки и хмуро свел к переносице густые брови.