Поиск-85: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Не в этом суть, Степан Антонович, — улыбнулся Струнин мгновенной готовности парторга защищать Коробова. — Я просто хотел с ним поговорить об одном человеке. Посоветоваться.
— Так я его сейчас приглашу, — с готовностью предложил Захаренко. — Беседуйте, сколько угодно, а я, чтоб вам не мешать, по цехам пойду.
Капитан в знак согласия кивнул, и парторг ЦК по селектору попросил вызвать Коробова.
Вошедший через некоторое время секретарь доложил, что Коробова нет на работе.
— Вот еще новости! — сердито буркнул Захаренко. — Совсем укатали человека. Соедини меня тогда с его квартирой.
Телефон на квартире Коробова долго молчал, но парторг настойчиво ждал. Наконец трубку подняли, и Степан Антонович, услыхав невнятное «аллё», сказал бодрым голосом:
— Андрей, это я, Захаренко. Что с тобой стряслось? Нашел, когда болеть! Сердце, говоришь, схватило?.. Как в октябре тридцать третьего? Причем здесь тридцать третий? Когда с лестницы упал? С какой еще лестницы? Ты и впрямь переутомился, раз начал загадки загадывать. Давай поправляйся.
— Вот чудак человек, — недоуменно глянув на капитана, объявил парторг. — Трубку повесил! Про октябрь тридцать третьего года что-то бормотал. Про лестницу… С какого боку тут лестница, ума не приложу! Сердце у него, вроде, тогда тоже схватило…
Струнин подался вперед:
— Может, он намекнуть на что хотел?
— Намекнуть, говоришь? — удивился Захаренко. — Я ему что, девушка? Мог бы прямо сказать… Впрочем, говорил он со мной действительно странно. Как будто опасался чего…
Захаренко вдруг нахмурился, что-то трудно припоминая.
— Погоди, погоди. В октябре тридцать третьего у нас в цехе вредителя разоблачили. Коробов гнался за ним и упал с лестницы. Точно! Неужели Андрей имел в виду это?
— Позвольте, — мрачнея, произнес Струнин и, резко пододвинув к себе аппарат, набрал номер дежурного НКВД. — Блокируйте адрес: Хохрякова, 9. Задерживать всех выходящих мужчин старше шестнадцати лет.
Вадим снял руку с рычага закрепленного на столе телефонного аппарата.
— Что это вы тут говорили про тридцать третий год? — с плохо скрытой угрозой спросил он. — Я, кажется, предупреждал! Мне терять нечего…
Коробов вяло отмахнулся.
— Напрасно ловишь! В тридцать третьем меня на «скорой» увезли с завода: сердечный приступ случился. Сорвался с лестницы.
— Ну так как? Что решили? — как будто удовлетворившись ответом, спросил Вадим.
Андрей Иванович пожал плечами: дескать, о чем тут еще толковать… Все и так предельно ясно.
— Что я должен сделать в первую очередь?
— Рассказать все, что знаете об изделии, с которым у вас вышла неприятность: принцип действия, конструктивное решение и параметры. Небольшие эскизики тоже не помешают. Надеюсь, понятно, что «липу» мне подсовывать бесполезно. К счастью, по специальности я действительно инженер. Затем, само собой, даете расписку в сотрудничестве.
«Как здорово, что позвонил Степан, — почти не слушая распоряжений Вадима, размышлял Коробов. — Разговор, по-моему, получился естественный. Только понял ли его Степан Антонович? Понял ли?..»
— Все это любопытно, — с недовольством в голосе произнес Андрей Иванович, поскольку молчание затянулось. — Но очень напоминает односторонний договор. А где ваши гарантии?
— Слово офицера, — ответил Рудольф.
— Ну уж нет. Цену словам я знаю. Тебе будут обеспечены награды и карьера, а с чем я останусь?
— Довольно, — прервал его Вадим. — Если вам недостаточно слова немецкого офицера, я готов дать расписку. Я для вас на все готов — ведь благодаря вам я здесь!
«Так вот почему он тогда вернулся один… Вот кто погубил ребят!..» Вспомнив, как заботливо перевязывал Вадима партизанский врач, как Громов объявил бойцу Тулину благодарность перед строем и представил к медали, Андрей Иванович сжал зубы и… стал медленно сползать со стула.
— Что с вами? — настороженно вскинулся Вадим. — Немедленно прекратите!
— Притормози здесь, — угрюмо приказал Захаренко, и шофер Струнина лихо подвернул к тротуару. Они вышли из машины и остановились. До дома, где жил Коробов, оставалось пройти каких-то сто метров. У дома стояла полуторка, и шофер бортовал колесо. Завидев капитана, он отрицательно покачал головой.
— Долго мы тут будем стоять? — нетерпеливо спросил парторг, и Струнин глянул на часы.
— Лейтенант Мигунов с младшей дочерью Коробова должны вот-вот подъехать, Степан Антонович. Мы ждем их.
Захаренко ничего не ответил и, сцепив руки за спиной, нервно зашагал взад и вперед по разбитому тротуару. Иногда в эти досадно растянутые минуты парторгу казалось, что они участвуют в каком-то идиотском спектакле и своим визитом только поставят Андрея Ивановича в неловкое положение. Однако загадочный телефонный разговор с Коробовым и озабоченность чекистов подсказывали, что за всеми этими странностями кроется что-то очень серьезное. Поэтому он и сел в машину Струнина, чтобы самому во всем разобраться.
Струнин, напротив, казался внешне спокойным и, пока было время, в который раз размышлял над тем, что привело их к этому пятиэтажному дому… Струнин не был твердо уверен в том, что они вышли на Вольфа, но в этой истории было слишком много совпадений…
Автобиография Тулина довольно обычная: родился, пошел в школу, вступил в комсомол. Учеба в институте, война, народное ополчение и партизанский отряд. Правда, документов, кроме характеристики из партизанского отряда и справки о ранении, — никаких. Но это рядовое явление, и таких тысячи: идет война. Потом завод и женитьба на дочери Коробова. В этом тоже нет ничего особенного.