Поиск-89: Приключения. Фантастика

Другаль Сергей Александрович

— Венеция — это которая на островах? — спросила она.

— Да, — кивнул он.

— Я там не была, — она улыбнулась.

— Ты просто забыла, — сказал Дождь. — Это было давно, лет пятьсот назад.

— Лет пятьсот?!. — Лена удивилась и, не удержавшись, засмеялась. — Это ж сколько же мне лет?!. Пятьсот семнадцать?!.

Она вдруг серьезно взглянула на него. Он улыбнулся, и десятки морщинок мгновенно разбежались от глаз. На мгновение он превратился в старика, но кожа тотчас разгладилась, и перед ней снова стоял прежний юноша.

— А Дождь… Это что, имя? — спросила она.

— Нет, раньше меня звали Андреа. Андреа Веротти, но это имя тоже придумал Козимо Медичи, меня младенцем нашли

пастухи, и как меня звали, кто мои родители, все окутано тайной. Первым меня назвал Дождем Лоренцо, а потом в Храме мне вручили дождевые ключи… — Дождь осекся.

— Кто вручил? — не поняла Лена.

— Я не имею права говорить об этом. Иначе у меня отнимут память…

— Кто отнимет?

Дождь помолчал.

— Мне хочется сказать тебе, что я давно искал тебя и теперь так счастлив, что нашел… Ты еще многое вспомнишь, ты просто забыла… — Лицо у Дождя дрогнуло. — А мне оставили память… — Он с трудом нашел силы, чтобы сдержаться. — Хотя, может быть, и не нужно, чтобы ты все вспомнила…

— А какая я была тогда? — неожиданно для себя спросила Лена. Нет, она еще не верила его словам. Просто спросила.

— Ты была как утренняя заря! — воскликнул он. — Такая же, как сейчас!

— А ты можешь вызвать дождь?

— Могу, — помолчав, ответил он.

— Я хочу дождь! Пусть будет дождь! — крикнула она.

— Хорошо, — ответил он. — Правда, мне запретили появляться в этих местах с тех пор, как построили этот завод…

— Стиральных порошков?

— Да… И потом, я почти уже человек…

— Ну немножечко, хоть капельку! — взмолилась Лена.

— Я попробую… Закрой глаза… — попросил он.

Она закрыла глаза и тотчас почувствовала, как в лицо пахнуло прохладой. Когда она их открыла, в комнате никого уже не было. Яркое солнце вдруг угасло, и странная, тихая мелодия приплыла издалека, ее вел голос, заставивший Лену замереть в ожидании. Задрожали листочки яблонь, и тихо, незаметно, как входят боком в дверь, в сад вошел дождь. Он пошумел немного в листве и вдруг хлынул целым потоком, застучал по жестяным карнизам, асфальту, балконным решеткам, выводя нежную мелодию. Капли залетали в комнату, касаясь ее лица, мягкий свет проникал в сад и в комнату вместе с дождем. Лена как зачарованная стояла у окна, не смея шелохнуться. «Неужели я возвратилась?» — подумала она, и яблони в саду зашумели, захлопали ветвями, как крылья, точно собираясь взмыть в небо. Солнечный луч, разбив пасмурный круг, упал в сад.

Лев Игнатьевич Шилов, закончив балконные процедуры — семнадцать приседаний, руки вперед, в стороны, вверх, — уже мурлыкал в ванной «Солдат всегда солдат», тщательно выбривая щеки (в три часа утверждение устава и инструкций КВР в горжилкомхозе).

Настроение у него намечалось бодрое, ванны умягчили поясницу, а в споре с водорасхитителями у него прибавился еще один весомый аргумент.

— Итак, товарищи, представьте себе, — репетировал он, намыливая подбородок, — предстоящую выпускницу школы Елену Петровну Неверующую! Она возвращается с похвальным листом в руках, в бальном платье, несет документ, который открывает ей путь в нашу светлую жизнь (некоторое преувеличение всегда возможно, считал Шилов), и вдруг — на нее выливают ведро воды! Платье всмятку, похвальный лист в грязи! Что может подумать о будущем наша юная квартиросъемщица после такого удара?!. Мир кажется ей разбитым! И это в то время, когда весь наш народ, напрягая все усилия, заканчивает очередную пятилетку! Я не буду касаться уголовно-процессуальной стороны этого вопроса: порча документа и платья. Коснемся лишь одного: экономии воды. Что значит ведро H₂O в наших условиях, когда передовые предприятия отрывают от своих нужд последнюю кружку для населения.

Жильцы наших двух домов перешли уже на электробритвы, чтобы экономить воду на бритье, а я лично развожу мыльную пену туалетной водой, чтоб сэкономить хоть двадцать грамм этого ценного продукта!..

Не думайте, что Лев Игнатьич погрешил здесь против истины, он действительно разводил мыльную пену с помощью одеколона «Туалетная вода» фабрики «Восход», это заодно и освежало. Он уже хотел продолжить чтение своего доклада, где скрупулезно подсчитал, в каких изделиях больше всего воды, чтобы призвать к сокращению их выпуска, но в этот момент он вдруг вспомнил, что не знает фамилии квартиросъемщицы из соседнего дома, пролившей ведро. Он бросился к телефону и только тут заметил, что с балконного перильца свисают крупные капли, а на полу перед балконной дверью целая лужа!

Шилов выскочил на балкон и остолбенел: по переулку бежали ручейки. Дрожащей рукой он набрал Бюро прогнозов. На вопрос, шел ли сегодня дождь, Лев Игнатьевич услышал язвительный смешок, после чего женский голос ответил: «Вы в своем уме, гражданин?», и повесили трубку.

Шилов поколебался и позвонил в горжилкомхоз. Уточнив, что совещание не переносится, он спросил насчет дождичка.

— Да где его взять, Лев Игнатьевич, хоть экстрасенсов проси!

— А седни брызгало ведь? — вроде спросил, вроде сказал Шилов.

— Вы только встали, наверное? — удивилась секретарша Ивана Алексеевича. — Тридцать семь сегодня, а вы — брызгало!

— Да я дежурил ночью, поэтому… — замялся Шилов и, наскоро попрощавшись, положил трубку.

Странный стук заставил его обернуться: с крыши капало. Лев Игнатьевич выскочил на балкон и долго стоял, не веря своим глазам: с крыши капало! А на небе действительно не было ни облачка, и парило так, что мокрые крыши быстро подсыхали.

«Так, спокойно, не волноваться! — сказал себе Шилов. — Надо все обдумать. Чтобы так обильно смочить переулок, нужно… хм, это ж крыши, балконы, полторы тыщи литров как минимум!.. Это уже серьезно и попахивает международной провокацией!»

— «Джонни, ты меня не знаешь, ты мне встреч не назначаешь…» — запел голос, и донесся он из той самой 18-й квартиры, ответственная за жилплощадь которой и совершила злоумышление с водой. Первое злоумышление, за которым теперь последовало второе, совершенное неведомо кем. Голос показался Шилову странным, неестественным. «Какая тут связь?!» — пробормотал он.

Петр Иванович Неверующий, привыкший до всего доходить собственной головой, пребывал в растерянности. Упав в итоге ночной чертечтовины, он схватил большую шишку на затылке и плохо помнил вообще, что тогда произошло. Кроме того, в цехе прохладительных напитков номер два произошла серьезная утечка фруктовой эссенции в количестве пяти литров: мойщица стеклотары Бубнова опрокинула бутыль и та разбилась. Вследствие этого эссенцию надо было списывать, и Неверующий настаивал, чтобы убыток в размере 160 рублей списать за счет Бубновой С. А., а директор предлагал за счет производства. Спор вышел серьезный, и директор Яблоков наорал на Неверующего. У Петра Ивановича разболелась голова, и он ушел расстроенный домой, забыв обо всех ночных приключениях.

К ночи голова отошла, и Петр Иванович, вспомнив о методичке по текущему и перспективному планированию, решился ее закончить, сел за стол, разложил листы, взял ручку и… Да, именно в этот миг послышалась странная и нежная мелодия, град капель пробарабанил по листьям, и светящееся тело, подобно комете, мелькнуло в воздухе. Неверующий завороженно смотрел в раскрытое окно, за которым открывалась бездна. Звезд было так много на небе, что Петр Иванович даже поразился их количеству. Никогда ему не доводилось видеть еще так много звезд.