Поиск-89: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Да это мой брат из Сузуна, чо завелся, зараза?!. — вскинулась его спутница. — Я его пригласила, пусть сидит, на тебя посмотрит, какой ты есть!
— Ну, если брат, я что ж, я это… — замялся Замшевый, подавая руку. — Валентин, бывший, так сказать, в настоящем. Мы поженились, когда вы, так сказать, отбывали…
— Дождь…
— Ага… — не поняв, кивнул Валентин. — А я Надежду спрашиваю, что да кто, а она темнит… Стульчик, это, и прибор, а?
Официант принес стул и прибор.
— Я думаю, надо за знакомство. — Валентин оглянулся. — Тут не дают,
— Я не хочу, — сказал Дождь.
— Это не по-товарищески, — погрозил пальцем Валентин. — У нас не принято! Тем более мы с Надеждой, — он заулыбался, на носу блестели капли. — Ну, в общем, кое-что решили…
— Я пока ничего не решила! — заявила Надежда.
— Да ладно, будет, чо ты, братан ведь! А то как неродная! Ну?!
— Еще слово — и так вмажу, что вылетишь отсюда в два счета!
— Ну, чево завелась?!. Я тост хотел сказать почти про любовь, а ты: вмажу, вылетишь!.. Ну, бывайте! — Он залпом выпил.
Лена за соседним столиком поднялась.
— Подожди, сейчас принесут кофе! Еще десять только, — сказал Чугунов.
— Нет, мне надо идти! — Лена вышла из-за столика, направилась к выходу.
Чугунов поднялся, чтобы проводить, но Дождь бросился следом, опередив его.
— Эй, братан?!. — удивленно закричал вслед ему Валентин. — Надежда, догони его! Он чо, обиделся? Я ж пошутил!..
Надежду точно кто подтолкнул, она догнала Дождя и, остановив его, прошептала:
— Не бросайте, уведите меня, я больше не могу!
Лена оглянулась, увидела плачущую женщину, державшую Дождя за руку, и выскочила из кафе. В голове у нее все перемешалось: и эта женщина, назвавшая Дождя братом, что была явная ложь, и ее плешивый спутник и пьяный Крупенников. Одно она знала теперь твердо: она не только никогда не любила Чугунова и не смогла бы полюбить, но даже не испытывала к нему симпатии. Брезгливое отвращение вдруг разом заполнило ее. Она еще не понимала, откуда это отвращение, ведь неделю назад у него дома она даже позволила ему поцеловать себя, он сделал это умело, наслаждаясь больше ее смущением, чем сам волнуясь, но тогда она об этом не думала, это выплыло вдруг сейчас, в тот самый миг, когда появился Дождь.
До него весь день и вечер она жила в тревожном предчувствии беды, и в кафе, несмотря на все усилия Чугунова и диск-жокея, ей не сиделось.
Пришел Дождь, и ее в тот же миг ожгло его неподдельным волнением, и сразу же выплыла вся фальшь Чугунова. Вот чего она не могла распознать сразу: фальшь и подделку!
Уже свернув в Тихий переулок, она остановилась. Никто не догонял ее, и она подумала о Дожде. И странное дело: не ревность, а тревога за него вдруг шевельнулась в душе.
Дождь вышел из кафе вместе с Надеждой, она крепко держала его за руку, точно боясь, что он убежит.
— Вы меня только проводите, и все, а то увяжется этот плешивый, не отлипнет! Я еще, чего доброго, глупостей наделаю! Вы приезжий?
— Да, — Дождь кивнул.
Они
— Козел вонючий! — выругалась она. — Он и не понял, что я бросила его! Бросила навсегда! Сейчас завалится спать и захрапит!.. Он, видите ли, собирается возвратиться, думает, что осчастливил меня! Козел! Вы извините, что я так резко, но вы же видели, что это за субъект. Обыкновенный слесарь-сантехник, а туда же, замшевый пиджак напялил, который как седло на корове!.. А вы откуда?
— Я?.. — Дождь запнулся. — Я из Венеции…
— Из Венеции? — удивилась она. — По турпутевке ездили?
— Ага, — кивнул Дождь.
— Ну и как там? Сколько меняют?
— Чего меняют? — не понял Дождь.
— Ну, денег сколько меняют?
— Я не помню, это давно было…
— А сейчас вы где работаете? — удивилась Надежда.
— Я музыкант, — не понимая, что от него хотят, ответил Дождь.
— А-а, так вы на гастроли ездили!
— Да, — сказал Дождь, вспоминая, что это за слово «гастроли».
— Я так и подумала сразу. Я только подумала, что вы поете, — уточнила Надежда.
— А я действительно пою, — удивился Дождь ее догадке.
— Правда?!. Вот здорово! А как ваша фамилия? Может, я слышала?..
— Вряд ли… Это было давно, — он смутился.
— Нет, правда, скажите! Хоть буду знать, кто меня провожал. Завтра расскажу девчонкам, те лопнут от зависти. Я в бухгалтерии райпищекомбината работаю. Так как ваша фамилия?
— Моя фамилия Веротти, Андреа Веротти, но все зовут меня Дождь…
— Веротти?! — обалдела Надежда. — Вы что, иностранец?
— Я родом из Флоренции. Но зовут меня Дождь.
— Дождь? — воскликнула она. — Просто дождь?
— Да, просто Дождь, — улыбнулся он.
Надежда расхохоталась.
— Ну, ты даешь! Надо уж было свою фамилию оставить! Андреа Веротти! Это звучит. А Дождь…. Это не интересно. На Веротти все попрутся, а кто пойдет слушать Дождя? Вон, осенью как зарядит, тоска смертная!..
— Это неправда, — возразил Дождь. — Надо уметь слушать! Там иногда играют такие сложные мелодии, что на инструментах, на любом инструменте, даже рояле это не воспроизвести. Это даже неподвластно порой целому оркестру. Имеющий уши да услышит! Это такая тонкая вязь звуков, тонов, полутонов, октав, аккордов, вы себе не представляете, какое наслаждение иногда слушать. Правда, находятся люди, которые не слышат эту музыку или равнодушно ждут, когда она кончится…