Поиск неожиданного
Шрифт:
Фран догадался, что все деньги, которые он скопил за долгие и многие годы службы, этот бывший капитан вынужден был отдать… Кому-то и за что-то, чего рыцарь так и не понял. Может, просто откупился за какую-то провинность, вероятно, за ту самую, по которой опаснейший преступник, вор по кличке Гиена, исчез из тщательнейшим образом охраняемой камеры накануне того дня, когда его должны были повесить перед храмом этой самой Метли… А может, он просто купил какой-то надел в этой деревне, и хватило его денег только на самую нищую, самую плохонькую ферму, на которой он, ветеран и бывший капитан, пусть и лишенный теперь своего чина, собирался теперь выращивать… может, репу и простую капусту,
И вот в этот момент в дверь его хибарки постучали. А затем дверь отворилась и вошел одетый в расшитый колет молодец, отбросив назад тяжелый дорожный плащ. Юноша заговорил, и слов его Фран, конечно, не услышал в этом своем полусне, но каким-то образом понял, о чем шла речь. А вернее, доклад, словно бы на плацу новобранец отчитывался перед командиром. Говорил он о простой в общем-то штуке, мол, в банке соседнего городка на имя бывшего капитана открыт счет, исчисляемый многими тысячами золотых и неким количеством серебра в монетах, принятых тут в обращении. И забрать эти деньги, использовать по своему усмотрению капитан может хоть завтра или даже сейчас. У этого молодца в расшитом колете и с мечом на бедре был заводной конь, если господину капитану будет угодно, он может на нем добраться до города вместе с ним…
Тогда капитан, все же — капитан, поднял голову, и на лице его Фран, который все так же парил не видимым никем, заметил такую дикую, такую неописуемую радость, почти счастье, какое бывает, вероятно, только у помилованных на эшафоте либо у солдата, который вдруг начинает понимать, что он выстоял и победил…
— Господин мой, проснись, — сказал Калмет. Он несильно, вежливо тряс рыцаря за плечо. — Ты как-то слишком уж крепко уснул. — Верный оруженосец подождал немного, а потом с чувством добавил: — Мы приехали, сэр Фран.
— Да, да, приехали, — суетливо, как это у него водилось, заговорил и Гиена, — что теперь делать-то станем?
Рыцарь открыл глаза. И понял, что улыбается. Впрочем, ему-то было понятно, чему он улыбался. Он потер ладонью лицо, пожалел, что не может умыться, и только тогда проснулся по-настоящему, потому что вспомнил: пустыня осталась позади, умыться он как раз мог, и даже не жалея притом воду.
Паланкин стоял на какой-то невысокой гряде, она простиралась вдаль, где уже угадывалась пустыня, рыцарь, удивляясь себе, дрогнул при этой мысли. Пустыня еще пугала его, ее следовало забыть, хотя бы немного, тогда бы он мог снова относиться к ней нормально, без внутреннего страха, без опаски, рассматривая ее как жестокого противника, которого все же можно одолеть, при некотором умении…
Он вылез, размял ноги, потребовал от Калмета, чтобы он вылил ему в ладони воды, умылся все же и тогда осмотрелся.
— Есть опять придется всухомятку, господин мой, — сказал сзади Калмет, умываясь в свою очередь, заставив Гиену сливать ему воду в руки. — Сейчас я тебе полотенце принесу, у нас осталось еще одно почти чистое.
Гряда, на которой они находились, словно бы защитным валом укрывала небольшую долину, по дну которой очень неторопливо, но ясно и чисто, особенно отсюда, с расстояния в половину лиги, протекала река, хотя по северным представлениям она едва тянула на приличный ручей. Но это все же была вода, живая, дарующая возможность вырасти серовато-зеленым травам и невысоким кустикам. Прямо над рекой, впуская ее в себя одной стеной и выпуская где-то со стороны северо-востока, возвышалась низкая, приземистая, закрытая чуть не со всех сторон широкими деревянными навесами крепостишка.
Была она похожа на замки, которые где-то в южных горах, как сказывали, строили, чтобы защищаться от диких орд пегасов, которые
Нет, с этой крепостью было все же что-то не так. Рыцарь еще разок вгляделся в нее и заметил вот что: она была сложена слишком уж просто, никаких контрфорсов не было, и стены казались не крепкими, возможно, они были выстроены не для долговременной обороны, а просто — чтобы что-то укрывать. На севере такую крепостишку и фортом бы не назвали, а посчитали чуть более укрепленной казармой, не более того.
К тому же над крышами донжона, занимающего почти весь крепостной двор, возвышались трубы, не настоящие, конечно, северные трубы каминов и прочих печей, а какие-то широкие, слишком высокие для такой вот крепостишки, где и гарнизон-то мог состоять едва из полусотни солдат. Но зачем здесь, в самом центре дикой и откровенно пустынной местности, держать гарнизон?
А чуть в стороне от нее широко, совсем широко даже для местных деревень, стояли дома крестьян. С огородиками, редкими деревьями, которые становились чуть гуще по другую сторону долины, превращаясь там почти в настоящий лесок. Который тоже, как обычно бывает на юге, скоро обрывался, потому что холмы с той, другой стороны долины довольно скоро переходили в горы, яркие сейчас в свете заходящего красноватого солнца и грозные, как и полагается горам.
Что-то в этом было не то, не стоило эту долину, малопродуктивную, нищенствующую по всем статьям, защищать даже такой крепостью. Может, они воду охраняют, думал рыцарь, вполне отдавая себе отчет, что без свежей идеи ни до чего сам додуматься не сумеет.
— Странное место, господин мой, — отозвался из-за плеча рыцаря Калмет. — Ни коз не видно, ни коров. А ведь они если чем-то и могут тут прокормиться, так только на выпасе.
— Может, местные отогнали своих коз куда-нибудь? — подумал вслух Фран. — Земли-то вокруг полно, и не похоже, чтобы она кому-нибудь была тут нужна.
Оруженосец постоял рядом еще немного, спросил:
— Ужинать будем, господин мой? У нас есть сыр, немного каши еще осталось, вот с мясом трудновато, зато зелени хватает. — На миг в его голосе появились нотки озабоченности. — Только костерок, чтобы приготовить что-нибудь посущественней, разводить, мне кажется, не стоит. Кто знает, как здешние жители на дым неизвестный отреагируют. Сдается мне, что непременно конных вышлют, чтобы разузнать хорошенько, кто к ним пожаловал.
— Не нужно костра, — вздохнул рыцарь. — Давай неси свою кашу с остатками мяса. Только не очень много, нужно еще на обратную дорогу оставить.
— Так мы что же, в деревню не войдем? — спросил Берит.
Он уже жевал что-то, даже ложку облизывал. И почти приплясывал вокруг горшка, в котором они держали кашу, хотя теперь, наверное, уже только остатки каши, и который он зачем-то вытащил из паланкина наружу.
Рыцарь присел на здоровенный валун, оказавшийся неподалеку, сидеть было нелегко, камень оказался едва ли не горячим, но он уже отдавал это тепло подступающему вечеру. Фран сказал, принимая миску из рук Калмета и стаканчик холодной воды: