Поиск
Шрифт:
— Я… умру?
— Для каждого слова можно найти десятки смыслов. Не думай ни о чем.
Нави взяла руки Эрфиана и положила их себе на бедра. Ее кожа теплела, становилась нежнее. Вампирша сидела, опустив голову, и пряди светлых волос скрывали ее лицо, но он мог поклясться всеми известными ему богами — оно менялось. Или, может быть, виной тому был изменившийся эмоциональный запах. К прежнему он так привык, что перестал замечать. Теперь Нави пахла иначе. Сладкий, тонкий, изысканный аромат. Желание, подсказал Эрфиану древний темный инстинкт. Такой запах могло источать только
Лазурные глаза вампирши в темноте комнаты казались черными. Она протянула руку и тронула подушечками пальцев щеку Эрфиана, убирая несколько растрепавшихся прядей. Пальцы пробежали по губам, по подбородку и остановились на шее, там, где под кожей пульсировала тонкая нежно-голубая жилка. Он смотрел на нее, боясь пошевелиться и спугнуть чудесный сон.
— Милый мальчик, — сказала Нави, наклонившись чуть ниже. Длинная нить ее ожерелья из черного янтаря, прикоснулась к лицу Эрфиана. Камни были холодными. — Такой красивый и невинный мальчик. Закрой глаза.
Горячие пальцы прикоснулись к его векам, и он повиновался.
— Совсем скоро невинный мальчик останется в прошлом. Но сейчас нам будет хорошо.
На миг Эрфиану показалось, что сейчас он полетит в бесконечную пропасть, как в одном из снов, посланных ему Диа. Но мир остался прежним, запахи не изменились, темнота комнаты не обернулась ни ярким светом, ни мутным туманом, пахнущим фиалками, ни цветущим садом. Волосы вампирши скользнули по его плечам, она выпрямилась, легко подалась вперед, еще и еще, выдохнула, тихо застонала. Эрфиан снова обнял ее за бедра, крепче прижимая к себе, но она обхватила его запястья, заставляя убрать руки.
— Не торопись мальчик. Мы не спешим.
— Зачем тебе была нужна магия Сновидцев?
Нави лениво подняла голову.
— Вот что тебя сейчас интересует? Ты странный, мальчик.
Вампирша снова устроилась на подушках. Эрфиан поднял руку и прикоснулся к ее волосам. Она лежала так близко, что он мог притронуться к ней в любое мгновение. Ему нравилось думать об этом. Даже если она в очередной раз уедет, по возвращении они снова будут вместе. Она всегда будет рядом.
— Ты хотела излечить себя?
— Предположим, ты прав, мальчик.
— Я могу помочь тебе.
Нави легла на спину, сложив руки на животе. Эрфиан сел и придвинулся к ней чуть ближе.
— Я отведу тебя на берег моря, — продолжил он. — Ночью оно красивее, чем днем. Ты услышишь, как шумят волны. Мы пойдем в лес. Там есть птицы, которые поют только после заката, и их пение похоже на…
— Одевайся, мальчик.
Вампирша поднялась с кровати и наклонилась, подбирая с пола накидку.
— Куда мы идем?
— Я сказала, что твоя жизнь закончится на рассвете.
— Если так, то я умру счастливым. Хотя был бы рад узнать, почему ты решила меня убить.
Нави отбросила назад волосы, перехватывая их на лбу обручем. Взгляд лазурных глаз из холодного и высокомерного превратился в насмешливый.
— Разве я сказала, что собираюсь тебя убивать?
— Ты сказала, что я умру на рассвете.
— Этого я тоже не говорила, глупый эльфенок. Я сказала,
Эрфиан оделся и повернулся к Нави.
— Я готов. Куда мы идем?
— На крышу замка.
— Но уже светает. — Он улыбнулся. — Или магия Сновидцев так сильна, что солнце не причиняет тебе вред?
— Я способна изменить чужую природу. Но не свою. Беда магии в том, что ты можешь исцелить любого — но не себя. Понимаешь, мальчик?
Эрфиан молчал, осмысливая ее слова. Целители из деревни Жрецов не раз говорили, что магия дается только тому, кто достиг высших ступеней духовного совершенства. Он должен уметь отдать все силы безвозмездно. Именно поэтому целители не берут плату. Эльфы, которым было суждено стать лекарями — и некоторые Жрецы, в том числе — с детства проходили тяжелые испытания для того, чтобы доказать свою стойкость. Их оставляли в ночной лесной чаще, поили горькой настойкой из полыни, после которой самая тяжелая болезнь, способная свалить с ног взрослое и сильное существо, не причиняла им вреда. Эрфиан однажды был свидетелем того, как целитель, один из друзей отца, вернулся в деревню, покусанный ядовитой змеей, но даже не прихворнул, хотя любой другой умер бы еще до заката.
Зачем существам, которые никогда не болеют, исцеление?.. Подразумевается, что целитель должен быть совершенен.
— Да.
— Мне приятна твоя забота. Если бы дела обстояли иначе, я бы согласилась принять помощь. Я бы полюбила шум моря и пение птиц в лесу. И услышала бы звук твоего голоса.
Нави сказала эти слова с уютным, почти человеческим теплом. Эрфиан подумал о том, что ему не хочется уходить. Сейчас они вернутся в постель, он обнимет ее — и не отпустит даже тогда, когда совсем не останется сил.
Но у вампирши были другие намерения.
— Идем, — поторопила она.
Чем выше Эрфиан взбирался по каменным ступеням, следуя за Нави, тем острее ощущал беспокойство. Оно вцепилось в горло, вытеснив умиротворение, в котором он пребывал не так давно. Что она задумала? Решила выйти на солнце? Но тогда стоило бы говорить о том, что закончится ее жизнь, а речь шла о нем.
Вампирша остановилась под каменным сводом. С крыши замка открывался удивительный вид — часть пустыни и море как на ладони, глубокое чистое небо и солнце, первые лучи которого уже появились из-за горизонта. Эрфиан сделал несколько шагов, выходя на каменную площадку, и замер.
— Иди, мальчик. Посмотри туда — и скажи, что ты видишь.
Он проследил за ее рукой, прикрыл глаза ладонью и отвернулся.
— Рассвет.
— Тебе он нравится?
— Очень. Я часто встречаю рассвет на берегу моря. Иногда и в горах.
— Солнце — великий бог. Когда-то оно было милостиво ко мне, хотя могло убить. Когда-то оно чуть не убило и тебя, но решило пощадить. Оно избрало тебя.
Эрфиан слышал о народах, которые обожествляют силы природы, но был уверен, что вампиры так не поступают. И уж тем более не возносят молитвы солнцу, под которым могут сгореть.