Поиски счастья
Шрифт:
— Взятка? Отдать вам за нее на разграбление полуостров? А может, купите и Приамурье? — воскликнул чиновник, искренне позабыв, что еще недавно сам соглашался на это. Впрочем, Жульницкий уже решил, что половина золота останется у него.
За окном промелькнула фигура казака. У Эриксона затряслась нижняя губа.
— Кузьма! — позвал чиновник.
В комнату влез Кузьма, чуть не заполнив ее всю.
— Принеси казенный мешок, упакуй золото. — Жульницкий указал на мешок и полез в портфель за пломбиром.
Спустя полчаса от мыса Беринга отходил к кораблю моторный бот.
Олаф Эриксон прислушивался к затихающему рокоту мотора, глядя на копию подписанного акта, лежащую перед ним на столе среди поднятых с пола пустых бутылок, банок и объедков.
По заданию начальника края горный инженер перед возвращением посетил контору главного директора компании на Аляске. Вот уже несколько дней русский военный транспорт стоял у причала в городе Номе.
— О, Россия! — то и дело восклицал мистер Роузен и поднимал палец вверх. — Это прекрасная страна.
Статский советник соглашался.
— Этот бокал я пью за Россию!
Чиновник Горного департамента поддержал его.
— Я слышал, что мистер губернатор есть деловой человек. Его фамилия Унтербергер?
Директор делал все, чтобы завоевать расположение важного гостя. Но тот своих карт не раскрывал. После недавнего инцидента у него появилось чувство неприязни к заокеанским дельцам. Он все еще, казалось, ощущал на своем мундире грязную руку Эриксона.
— Мистер Унтербергер, — не унимался главный директор компании, — вероятно очень рад, что скоро мы сможем встречаться с ним так часто, как это могут делать только близкие соседи, не так ли?
— Вы что имеете в виду? — не понял инженер.
— Как что? Транс-Аляска-Сибирскую железную дорогу!
На лице Жульницкого отразилось недоумение.
— Как!? Вы не знаете, что делается у вас в империи? Ну, как же. Вы садитесь в Нью-Йорке на поезд и без пересадки едете в Париж.
И мистер Роузен изложил ему проект американского синдиката. Он даже подвел гостя к карте, где уже оказалась нанесенной эта дорога.
— Смотрите! — воскликнул он. — Ном — туннель — мыс Дежнева — Верхнеколымск — Якутск — Красноярск… О, это грандиозное дело! Мы уже готовимся к поискам наиболее выгодной трассы.
Инженер Горного департамента вспомнил, что в какой-то газете он читал об этих бредовых планах, но отнесся тогда к ним вполне равнодушно, как и полагалось, по его мнению.
— Я вижу, — продолжал Роузен, — вы совершенно не представляете себе всех колоссальных выгод для России от этой дороги. Но это надо понимать!
— Мне, как инженеру, неясно другое, — отозвался чиновник для особых поручений. — Представляете ли вы все технические трудности прокладки такой магистрали в условиях вечно мерзлого грунта, горных хребтов, многочисленных рек — и все это в малонаселенной местности? К тому же, если мне не изменяет память, где-то, помнится, я читал, что такое строительство потребовало бы более миллиарда рублей, а содержание дороги приносило бы ежегодно сто миллионов рублей убытка.
— Деньги? — бойко откликнулся мистер Роузен. — Деньги — это не проблема. Трудно строить? Но это наша забота, черт возьми! Вы думайте о другом — о выгодах для России от такой магистрали, вот о чем следует думать русским! Вдоль всей трассы мы будем строить вспомогательные пути, каналы, порты, плотины, доки, набережные, элеваторы, электростанции, мы будем повсюду закладывать рудники, заводы — представляете себе, как оживится этот пустынный край? Мы построим там целые города!.. Элен, принесите нам кофе.
Жульницкий молчал. Ему вспомнилась почти аналогичная история со строительством Америкой Панамского канала, в результате которой Колумбия потеряла часть своей территории, где образовалось сепаратное панамское правительство.
— Я вижу, вас ошеломило мое сообщение? Что ж, Америка — страна огромных возможностей! Смотрите, как возбуждена пресса, — и Роузен положил перед ним пухлый альбом с вырезками из различных газет о Транс-Аляска-Сибирской железной дороге.
Но Жульницкий не проявил к альбому особого интереса: перевернул несколько листов с кричащими заголовками, а затем закрыл и отодвинул в сторону.
Роузен понял, что его гостя этот вопрос совсем не занимает.
Некоторое время пили кофе молча.
— Кстати, мистер Жульницкий, — прервал неловкое молчание хозяин, — надеюсь, это не секрет? Каковы ваши впечатления о деятельности компании? Ведь мы уже сегодня расстаемся с вами. А ваше мнение… Вы понимаете, как это важно для компании! Элен, — обратился он к секретарше, сидевшей тут же. — Вы все приобрели, Элен, для миссис Жульницкой? Не удивляйтесь, — он положил руку на плечо инженера. — У нас в Штатах такой обычай. Я посылаю вашей очаровательной супруге лионские шелка, марсельские кружева, духи «Коти» — и только. И надеюсь также, что вы не обидите нас отказом быть почетным акционером нашей компании, — с этими словами он двумя руками вытащил из стола внушительную пачку акций и передал их секретарше. — Распорядитесь, Элен, сейчас же все хорошенько упаковать и немедленно доставить на корабль покупки мистера Жульницкого… Наш дорогой друг, к сожалению, покидает нас, насколько мне известно, через час. Ведь это так?
Да, это было так. Но Жульницкий возражал против подарков.
Однако Элен уже ушла…
Довольный ловким трюком, мистер Роузен улыбался, быстро расхаживая по кабинету. Он считал, что представитель губернатора несомненно будет теперь поддерживать компанию.
Но он ошибся. Чиновник Горного департамента уже решил, что подарки жене ни к чему его не обязывают, раз здесь «такой обычай»… Что же касается акций, то их ему навязывают без его согласия, да он и немедленно продаст эти бумаги, пока они еще в цене… И нисколько это ему не помешает доложить о компании так, чтобы при возможной проверке не угодить в неприятность.
«Нет-с, милостивые государи, — думал он, — за кипу тряпок и пачку бумажек, которым (уж он-то знал это!) по прошествии непродолжительного времени истинная цена будет ломаный грош, меня не купите. Дешево оценили… Нет-с, не выйдет!»
— Вы что-то сказали? — Роузен остановился, склонив голову набок, пригладил на лысине редкие волосы.
— Время, говорю, отправляться, — инженер взглянул на часы.
На берегу Жульницкого поджидала пестрая толпа русских в непривычной для его взгляда одежде. Им сказали, что транспорт находится в распоряжении личного представителя губернатора и возьмут их или не возьмут в Россию — решить может только он.