Пока греет огонь

Копылов Валентин Миронович

^{Ночное путешествие не прошло для Альбы бесследно. Только сейчас она почувствовала мертвецкую усталость, ломоту в костях, шум в голове и боль в груди. Давно ей не приходилось пробегать подобные расстояния в кромешной тьме, когда все чувства напряжены до предела. Она знала, что боль отпустит, что перестанут дрожать ноги и исчезнет шум в голове. Все это пройдет, как проходило и раньше.}

^{Незаметно для себя она задремала. А когда вновь открыла глаза, то увидела начинавшийся рассвет. Редкие}

клочья тумана

бесшумно ползали в зарослях камышей, и восток уже из серого постепенно превращался в молочный, а над самыми верхушками деревьев прорезалась алая полоска.

^{Заметив пробуждение матери, Рыжик встрепенулся, шустро вскочил на ноги и, радуясь -рождению нового дня, толкнул ее головой. Альба отвернулась, давая понять щенку, что играть не намерена. Рыжик в нерешительности потоптался на одном месте, потом зевнул, широко раскрыв пасть, и, сожалея, что с ним не хотят играть, лег рядом.}

^{Только сейчас Альба почуяла знакомый, сопутствующий всем ее бедам запах. Так пахнут мертвые псы.}

ПРОЩАЙ, ТАЙГАЛ!

^{От трупа к трупу перебегали мать с сыном. И только голые камни да серое небо вместе с ними оплакивали погибших псов.}

^{Дикая тоска рвалась наружу. Не в силах противостоять ей, Альба судорожно дернула шеей, и хриплый вой полился из ее пасти тоскливым ручейком, направляясь к темным водам Тайгала.}

^{Рыжик недоуменно смотрел на мать и, поначалу испугавшись боли, которая рвалась из горла Альбы, несколько раз гавкнул на нее.}

^{Альба не удостоила его вниманием, продолжала извергать новые скорбные звуки.}

^{Щенок задрожал всем телом, начиная понимать, какую страшную мелодию выводит мать, и незаметно для себя, еще не осознав до конца, кого он оплакивает, стал подвывать Альбе.}

^{Грустная песня лилась из двух глоток, как льется падающая со скалы вода. «Мне больно! Больно!»— кричит она, ударяясь о каменистое дно. «Мне больно! Больно!»— кричали псы.}

^{Трупы начали разлагаться, и воздух вокруг был густо насыщен смрадом. Лежали псы в разных местах, кое-как присыпанные камнями. Вороньё черными тучами вилось над скалами. Рой за роем подымались они с мест кормежки, неистово горланя. Особенно нахальные отбегали при приближении собак в сторону и, раскрыв клювы, злобно смотрели черными бусинками глаз. Рыжик кидался на них, но они, отлетев чуть подальше или рассевшись на нижних ветвях соседних деревьев, продолжали следить за живыми псами.}

^{Альба всегда гордилась Шайтаном. В ее воображении он вставал мощной рыжей глыбой, которой, как ей казалось, не могли причинить вреда даже люди. Ведь он не просто пес. Он мощь и сила, и если не ему, то кому же продолжать жить?}

^{Перебегая от одного мертвого пса к другому, она, наконец, почуяла знакомый запах, который пробивался из- под груды камней под отвесной скалой.}

^{Вот и все. Нет вожака. Теперь его косточки перемешаются с косточками его жертв...}

^{Поднявшись по расщелине, собаки сели на выступ, покрытый лишайником. Перед ними плескалось холодное озеро. Альба смотрела на желтую, в редких зеленых крапинах стену камышей, на расходившиеся от утреннего свежего ветра волны, на пушистые белые облака, на одинокую, издававшую истошные вопли чайку и постепенно проникалась ко всему этому ненавистью. Никогда и ни за что не вернется она сюда, где из года в год умирали ее дети, ее сородичи по стае. Где сплошные несчастья раньше времени превратили ее в дряхлую развалину. Но она уйдет не одна. С нею Рыжик, который скоро вырастет. Его отец — Шайтан. И это уже о чем-то говорит. Он непременно будет вожаком новой собачьей вольной стаи. Лишь бы пережить первую зиму, в губительный мороз, под треск разрывающихся стволов деревьев не упасть на косульей тропе от истощения, от безрезультатной погони за дичью.}

^{Зима рядом. Уже слышно ее дыхание, ее бесконечный зловещий шепот. Кружатся в воздухе желтые листья — ее рук дело. Лужицы, покрытые по утрам тонкой корочкой льда,— ее козни.}

^{Наверное, только елям и кедрам все нипочем. Они как всегда смеются зиме прямо в глаза. «Будем жить,— смело твердят они,— непременно будем».}

^{Альба верит им больше, чем себе, считая деревья мудрыми и правдивыми.}

^{Она в последний раз огляделась вокруг и без лишних колебаний решила направиться на Север. Ее по-настоящему притягивала лишь дремучая нетронутая тайга. Именно там меньше всего проезжих дорог и больше, чем в любой другой стороне, могучих, степенных кедров, под сенью которых в глубоких норах живут медлительные барсуки, где черные кроты неустанно прокладывают тоннели, спеша темной ночью незаметно прошмыгнуть из одной норки в другую.}

^{Рыжик стоял рядом с матерью, не догадываясь, что смотрит на Тайгал в последний раз. Впрочем, ему Тайгал был совершенно безразличен. Он еще не научился ни любить, ни ненавидеть, и хотя его желудок был постоянно пуст, он еще не знал, что такое настоящий голод, самое большое и самое страшное для бродячего пса зло, зимний голод.}

^{На одинокой, стоявшей отдельно, высокой сухой ели сидела старая растрепанная ворона. Покачиваясь на тонкой верхушке и изредка Помахивая крыльями для равновесия, она беспрерывно каркала, приглашая на званый обед воронье, которое откликалось ей из глубины леса. Из самых дальних уголков, из глухих урочищ и таежных распадков спешило воронье на невиданный по размаху страшный пир.}

^{Альба с ненавистью посмотрела на ворону и, не желая слышать ее нудное карканье, побежала прочь. Делать ей на Тайгале больше нечего.}

СКИТАНИЯ

^{Прошел почти месяц, как они покинули Тайгал. За это время Рыжик подрос, окреп и научился хорошо бегать. Обгоняя мать то справа, то слева, он часто останавливался задиристо смотрел па медленно ковылявшую Альбу, огорчаясь, что мать не хочет посоревноваться с ним в беге.}