Пока не проснулись сомнамбулы
Шрифт:
— О чем будем беседовать? — нарочито бодрым тоном поинтересовался я, когда Сева удалился на порядочное расстояние. За время разговора с ним мы успели дойти до самой лодочной станции и теперь просто стояли чуть в стороне от небольшой группы людей, которые спускали на воду парусный катамаран.
— У тебя ведь были ко мне вопросы, разве не так? — Маша обворожительно улыбнулась. — Вот, смотри, какая замечательная возможность их задать.
— Да… Вообще-то были… — сегодня что, день доверительных бесед? — Вопросы о том… Что произошло вчера ночью.
Маша удивленно вскинула брови.
— Вот как. А я думала — о том, что произошло позавчера.
— Позавчера?
— Да. Вера ведь рассказала тебе и про мужской голос в комнате, и про разбитое зеркало, и про следы на окне?
— Рассказала.
Где-то здесь скрывается подвох. Понять бы только, где. Кажется, я чего-то не понимаю. Нет, я определенно чего-то не понимаю. Понять бы только, что именно…
— Тебе интересно, откуда я узнала?
— Допускаю, что ты могла видеть нас с улицы. Наверное, когда Вера показывала мне следы.
— А ты не глупый, — уважительно протянула Маша и, кажется, даже посмотрела на меня по-другому, не так, как прежде. Приметив взглядом скамейку, она кивнула в ее сторону: — Присядем?
— Почему нет.
Катамаран тем временем оказался на воде и уже распустил паруса, однако никак не мог отчалить — ветер упорно прижимал его обратно к берегу. Мы сидели рядом, не касая друг друга, и со стороны могли произвести впечатление робкой парочки на первом свидании. Только вот беседа выходила отнюдь не романтической.
— Я действительно была неподалеку и видела, как твоя жена что-то показывает тебе за окном. Пока ты спал вчера, я заходила и между делом также выглянула в окно и увидела след. Конечно, один след ничего не доказывает, мало ли кто мог его оставить до нас (я молча кивнул, решив дипломатично умолчать о стертых следах на подоконнике), но вы же все равно мне не поверите. Мальчики поверят, а вы с Верой — нет. Интереса ради я перечитала статью про тебя в газете и сделала кое-какие выводы.
— Какие же?
— С тобой выгоднее дружить, чем враждовать.
— Допустим, — согласился я. — Но дружба подразумевает взаимный обмен чем-то полезным. Иначе это уже не дружба, а потребление.
— В том-то и дело! — Маша хлопнула меня по колену, я аж дернулся от неожиданности. — Я ничего не могу тебе предложить как друг. Ты можешь оказать мне услугу, а я тебе — не могу. Поэтому дружбы у нас не получится.
— И что же за услугу я могу тебе оказать? — я машинально потер коленку. — Если она не связана с криминалом, то с радостью ее выполню… В залог нашей дружбы.
— Хо-хо… Ты сам согласился. Моя просьба будет простой и, возможно, даже не очень обременительной для тебя. Так вот, Филипп, дорогой, пожалуйста, не лезь не в свое дело.
— Не понял… — слова ее прозвучали, как гром среди ясного неба. Только что Маша открыто признала, что напрямую замешана во всем происходящем! А ведь я был не так уж далек от того, чтобы согласиться с Севой и признать мишенью именно ее!
— Ах, какой здесь воздух чистый, так дышится легко! — Маша сладко потянулась — точно проснувшаяся кошка. — Мне кажется, ты все понял. Не подумай, что я угрожаю тебе. Не в моем положении угрожать. Я просто прошу. Ты очень симпатичен мне и твоя жена тоже, но своим чрезмерным любопытством вы можете очень сильно навредить себе. И, возможно, не только себе. Ты видел, что произошло с Лешей.
— Видел, — не тормози, Филипп, думай, думай! — Что конкретно ты хочешь?
— Ты и сам чуть не пострадал, — напомнила она. — В первую очередь я бы не хотела этого. А чего я хочу… Просто хочу, чтобы ты дал нам спокойно отдохнуть до конца следующей недели. У меня с мальчиками свои дела. Только между нами. Между нами троими. И только до следующего воскресенья. Потом мы спокойно разъедемся по своим городам и оставим вас в покое. Я знаю, ты очень устал от нашего общества. Но я прошу тебя потерпеть еще неделю. Справишься?
— Я вот думаю, — ответил я, тщательно подбирая слова. — А что, если я сейчас пойду и перескажу Севе, Денису, Вере и Алене наш с тобой разговор? Сможешь ли ты после этого также спокойно утверждать, что тебе нужна всего лишь неделя моего невмешательства?
Маша равнодушно пожала плечами.
— Ты, конечно, можешь так поступить. Но давай прикинем вместе. Вере ты и так все расскажешь, она твоя жена и она априори за тебя. Ден тебе не поверит, потому что он поверит мне, а я могу сказать что угодно, вплоть до того, что ты ко мне приставал. У Алены сейчас другие проблемы, ей не до тебя. А Сева с недавних пор вообще считает, что ты в сговоре с его братом. Уверена, ты сейчас пытался настроить его против меня… Но, боюсь, добился обратного эффекта. Так чем ты собираешься меня пугать?
— Да ничем уже… Ладно, — я, наконец, принял решение. — Черт с тобой. Я не буду лезть в твои дела специально, если они сами не начнут вылезать наружу. Но только при двух условиях. Первое: никто из родственников Веры не пострадает.
— Обещаю, — с готовностью согласилась она. — Ни тебя, ни Веру, ни ее братьев не тронут, я добьюсь этого. А второе?
— Второе: больше ты не переступишь порога моего дома. Можешь встречаться с парнями, где хочешь и сколько хочешь — но не у нас.
— Хорошо, — в этот раз уверенности в ее голосе было меньше.
— Это все.
— Отлично! — Маша стрельнула глазками. — Тогда скрепим наш договор, пусть он будет таким же крепким, как дружба между Россией и Германией!
И с этими словами, не дав мне даже опомниться, она обвила мою шею руками и поцеловала в губы. Я так опешил, что даже не нашел в себе сил сопротивляться. Да и как сопротивляться такой девушке…
— Кхм… — раздался за спиной знакомый кашель.
Я подскочил на месте, как ужаленный, и в безмолвном ужасе воззрился на…
— Ой, что-то мы засиделись! Филипп, дорогой, пока, еще увидимся! — Маша тоже подорвалась с места и тут же легко упорхнула по боковой аллее. Через секунду о ней напоминал лишь тонкий, едва различимый аромат духов. А я застыл, словно парализованный, не в силах вымолвить ни слова. Какое там вымолвить — я даже не знал, о чем думать. Грудь заполнил мертвый вакуум.