Пока не устану жить
Шрифт:
— Да ничего, — сказала я, забираясь с ногами в большое кресло. — Мэтр прочёл мне лекцию о Хозяевах и вассалах. Кстати, ты знаешь, что ты — мой вассал?
— Знаю, — подтвердил Крис. — Просветили.
— Ну и как тебе… это?
— Что «это»?
— Как ты себя чувствуешь в роли вассала?
— Да нормально.
— Я боялась, что тебе может не понравиться.
— А что мне должно не нравиться? Что я могу контролировать себя в любое время? Или что всегда могу попросить тебя о помощи? Ведь ты мне поможешь?
— Конечно, помогу. Но знаешь,
Кристиан наклонил голову набок и внимательно посмотрел на меня. Потом едва заметно усмехнулся, присел на подлокотник и обнял меня за плечи.
— Обещаю. Но боюсь, что тебе придётся терпеть меня до старости.
— Я серьёзно, Крис. Ведь это получилось случайно, мы оба не знали, что делаем.
— Ну, если дело в только этом… — Кристиан, состроив серьёзную мину, встал на одно колено и взял мои руки в свои. — Клянусь и присягаю служить вам мечом и советом, госпожа моя, доколе вам угодна моя служба, и да будет тому порукой моя честь. Кажется, оммаж звучал примерно так?
— Крис!
— На лен не претендую, за неимением у тебя такового.
Я невольно засмеялась:
— Увы, чего нет, того нет. Вставай уж, мой верный вассал.
— Эй, а поцелуй мира? — Кристиан поднялся и чмокнул меня в кончик носа. — Вот теперь это действительно присяга, по всем правилам.
Следующее утро выдалось ясным и холодным. Градусник показывал столь редкую для Парижа минусовую температуру, и я надела тёплую куртку и украденные ещё в Сен-Викторе ботинки. Кристиан уехал на службу раньше меня, так как я по-прежнему предпочитала спать до упора, вставая в самый последний момент. Поэтому на работу я, как правило, ехала в одиночестве, но на этот раз мне повезло. Когда я вышла из дома и направилась к ближайшей автобусной остановке, рядом со мной притормозил синий «Ситроен».
— Доброе утро, — поздоровался Симон Шевалье, открывая дверцу. — Хотите, подвезу?
— Спасибо, — я села на переднее сиденье. — Я думала, вы уже уехали.
— Я уезжал и вернулся. Иногда дела заставляют подниматься весьма рано.
Я кивнула, не став спрашивать, что это за дела. В конце концов, он мой шеф и учитель и имеет право на собственные тайны. Машина завернула за угол и притормозила, пристроившись в хвост длинной веренице автомобилей.
— Ну, вот, — сказал Шевалье, — не повезло нам. Обычно здесь пробок не бывает. Должно быть, что-то случилось.
Я снова согласно кивнула. Машины двигались с черепашьей скоростью, кто-то впереди отчаянно сигналил.
— Скажите, мэтр, а у Тёмных есть исторические хроники? — спросила я.
— Есть. Хотите сравнить их с тем, что вам преподавали в Школе?
— Хочу. Там я нашла парочку ваших… то есть наших книг, но одна была по магии, а вторая — об оборотнях.
— Очень интересно. Откуда они там взялись? Не думаю, что кто-то рискнул выдать их вам на руки из библиотеки.
— Тем не менее, нашла я их именно в библиотеке. В залежах неразобранных книг.
— А не
— Э-э… На «Полуночном сборе», кажется, был. А вот на «Ликантропии»… Нет, не помню.
— Скорее всего, тоже был. Это книги из Речного замка, главной резиденции последнего Повелителя. Тогда нам удалось спасти лишь часть библиотеки, остальное либо сгорело, либо попало к Светлым в качестве трофеев.
— Скажите, а почему вы избегаете произносить его имя? Я понимаю — Светлые, их он здорово напугал, но вы-то?
— Да мы его, признаться, тоже боимся. Надеюсь, что новый Повелитель, каковой должен появиться рано или поздно, не будет похож на него. А что до непроизнесения имени… Разве вам не говорили, что сильные маги могут слышать, когда о них говорят?
— Но ведь он давно мёртв.
— Да, причём окончательно, но опаска всегда есть, — Шевалье внимательно посмотрел на меня. — Вам, как я понимаю, о Повелителях говорили мало, так что вы вряд ли знаете про ещё одно отличие Повелителей от Хозяев. А именно — что Источник даёт им власть над смертью и душами умерших.
— Некромантия?
— Нет, некромантия — это власть над мёртвым телом. Тоже чисто тёмная магия, но куда более доступная. А способность Повелителя… это даже в прямом смысле слова магией не назовёшь… Словом, он может пересекать Грань по своему желанию в обе стороны. И брать с собой того, кого сочтёт нужным.
— Простите, не поняла.
— Проще говоря, он может умереть и воскреснуть по своему желанию. А также убить и воскресить любого другого. И для этого ему не нужно творить заклятия или резать глотки, это делается простым волевым усилием. Захотел — отправил душу за Грань. Захотел — вернул. Всё, что ему для этого нужно — находиться рядом с жертвой.
— Любую душу?
— Любую.
Я помолчала, переваривая новую информацию. Потом сказала:
— Ничего себе…
— Да, звучит впечатляюще. Кстати, это одна из причин верности вассалов своему Повелителю.
— А Светлые этого не могут? Те, кто касается Источника?
— Нет, власти над умершими у них нет.
— А-а, — сказала я, парадоксальным образом испытывая лёгкую обиду за наших противников. Мне казалось, что всё должно быть симметрично, и таланты Тёмных должны уравновешиваться аналогичными талантами Светлых. Впрочем, Шевалье меня успокоил:
— Зато у них есть власть над живыми, которой нет у нас. Мы можем вылечить безумие, только если причиной его была тёмная магия, их же целителям подвластны все его виды, лучшим из них, разумеется. Или, к примеру, извлечение души из ещё живого человека и помещение её куда-либо — в предмет или живое существо — это тоже чисто светлая магия. Хотя доброй её не назовёшь.
— Да уж… Но, мэтр, если Повелители могут воскресать, то как же получалось, что все они в конце концов погибали?