Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране
Шрифт:
реальную цену их клятвам о верности, поэтому, давая власть, отбирал сыновей, и если кто-то вел
себя плохо, то получал посылку, где в тряпочке голова. Так на завоеванных землях насаждался
средневековый порядок.
Важную роль Аббас отводил торговле. Транзитные караваны в Европу из Индии и Китая давали
казне колоссальный доход. Шах строил дороги, следил за их содержанием, обеспечивал
безопасность пути. Он и сам был крупным торговцем: отправлял на Запад шелк, бархат, парчу и
ковры.
мореходов — голландцев и англичан. С их помощью он пытался изменить Великий шелковый путь, направить его океаном, в обход Османской империи — своего основного врага. Купцы получали от
шаха защиту, привилегии, льготы, верой и правдой служили ему.
В стране процветали наука, искусство, ремесла. Поражали своим совершенством живопись, ткани, ковры, керамика, ювелирные украшения, боевое оружие, книжное дело: миниатюра и
каллиграфия. Особое место занимала архитектура. Шах практически заново выстроил город. Его
украсили величественные дворцы, площади, парки, широкие длинные улицы с проезжей частью и
тротуарами, сады, каналы с чистой водой и фонтаны. Через реку Заянде- руд перекинули
каменные мосты. Были построены базары, заводы-цеха, в том числе пушечный и ружейный,
шестьсот караван-сараев, триста бань.
Но главным архитектурным наследием шаха Аббаса, прославившим его на века, стали мечети
Шейх Лотфолла и Шах. Обе относятся к числу всемирных исламских святынь. В едином ансамбле с
дворцовым комплексом Али-Гапу они в буквальном смысле — творение гения.
За годы правления шаха в культуре сложился неповторимый «персидский стиль». Он отличался
целостностью, изысканным вкусом, тонким чувством природы, независимостью от религиозных
догм. Распространившись по свету на колоссальном пространстве — от Индии до мавританской
Кордовы, «персидский стиль» оказал проникновенное творческое влияние на мировую культуру в
целом. Давно уже нет шаха Аббаса, а влияние стиля осталось.
Аббаса по праву считают Великим, при нем страна расцвела, а Исфаган с населением в
полмиллиона стал крупнейшей столицей Востока.
Эпоха была ослепительно яркой, а импульс развития настолько силен, что до сих пор энергетика
тех времен наполняет ауру города.
«Эсфахан — несфе джахан!»{[11]} — говорят иранцы. И это на самом деле так.
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ОТНОШЕНИЙ
Начало наших дипломатических отношений с Ираном14 относится к той же поре. Шах отчаянно
рубился с османами. Война забирала огромные силы. Он нуждался в поддержке, искал ее в
Лондоне, Риме, Париже, Вальядолиде. Несколько раз направлял посольства в Москву, чтоб
наладить союз против турок. Но что-то у шаха в Москве не
Возможно, не было средств, а может, просто из вредности, но помощи персам не дали. К тому же
мы сами продвигались на юг, приближаясь к владениям шаха.
Тем не менее в 1588 г. первый русский посол князь Васильчиков был принят Аббасом с великими
почестями. В нарушение местного протокола послу разрешили не целовать шаху ноги, на пиру
усадили выше других, обещали верную дружбу и в доказательство уступили русскому государю
города Баку и Дербент, принадлежавшие, правда, в это время османам.
В период правления шаха Аббаса, совпадавший с годами царствования Федора, Бориса и
Михаила, отношения складывались следующим образом: персы разными хитростями старались
направить нас против турок и отвести от своих территорий. Мы же без хитростей примеривались к
их владениям, сожалея, что пока не хватает сил. Свои амбиции и высокомерие не скрывали.
По этим причинам отношения ухудшались. В 1618 г. дьяку Тюхину, толмачу при посольстве князя
Барятинского, довелось переводить такие слова: «...досада мне на государя вашего, — говорил
Аббас, — за то: когда мои послы были у него, то их в Москве и в городах Казани и Астрахани
запирали по дворам как скотину, с дворов не выпускали ни одного человека, купить ничего не
давали, у ворот стояли стрельцы. И я над вами такую же крепость велю учинить, вас засажу так, что и птице через вас не дам пролететь, не только птицы, но и пера птичьего не увидите».
Шах не был слабее русского государя и допустить оскорблений в свой адрес не мог. Тем более что
незадолго до этого царь Михаил обратился к Аббасу с просьбой ссудить его деньгами на войну с
поляками, и шах отвалил ему 7000 рублей серебром, а Барятинский приехал просить еще денег. То
есть никаких объективных причин для унижения шахских послов быть не могло{[12]}.
Со временем стороны примирились, но мы все равно продолжали срываться на неприличный в
дипломатии тон. Характерен пример Тюфякина и Феофилатьева, последних русских послов при
дворе шаха Аббаса. Они отказались представиться шаху вместе с другими послами, заявив, что
сделают это только отдельно; вместо присланных русским царем в подарок кречетов поднесли
Аббасу хвосты и перья издохших в дороге птиц; когда шах звал их на площадь смотреть «конское
ученье», не послушались и не пошли; отказались носить платье, которое он подарил. В результате
Аббас так рассерчал, что выгнал обоих к чертовой матери, отписав царю Михаилу надлежащую
грамоту. Но даже такой серьезный демарш не повлиял на их поведение: по дороге домой в городе