Поколение пепла
Шрифт:
Сердце забилось чаще, руки сжали ружье. Охотник знал, что упорство всегда бывает вознаграждено. И совсем не удивился, когда всего через десять минут увидел и самого парнокопытного гостя. Ковыряя копытцами землю и брезгливо втягивая ноздрями воздух, возле железных бочек из-под мазута стоял годовалый олененок.
Дед откинул капюшон и вскинул свой «карамультук», как он называл видавшую виды винтовку Мосина с оптикой. Прицелился и нажал на спусковой крючок — приклад почти приятно ударил по плечу. Он сразу понял, что не промахнулся, просто в последний момент цель дернулась. И вместо того, чтобы повалиться наземь, животное кинулось бежать, пропав из поля зрения. Старик успел заметить кровоточащую рану у него в боку.
Он думал, что тот свалится через пару минут, но подранок оказался очень живучим. Наверно, инстинкт, который заставлял их самих цепляться за жизнь на пепелище, не давал ему остановиться.
Когда он окончательно пришел в себя, над головой было беззвездное ночное небо. Голова болела. Ощупывая ее в поисках повреждений, старик провел грязными пальцами по здоровенной шишке, которая вскочила на затылке, и чуть не взвыл. Спасла шапка, спасибо старой дуре.
Но через секунду он забыл обо всем. Глянул на радиометр, и полезли на лоб.
Сколько же он пролежал без сознания?
«Приехали».
Дождь был теплым, как вода из душа. А там, где стояло хранилище, была только воронка, в которой непрерывно булькало и клокотало. В небо уходил здоровенный столб пара. Там в глубине, где когда-то стояло хранилище, ревело и взрывалось, как в жерле вулкана. Старик представил себе, что творится внизу: автокаталитическая реакция с саморазогревом и радиолиз.
В прозрачной луже он увидел свое отражение. Лицо было коричневым, будто после недели на пляжах Таиланда. Бывший атомщик понял, что дело труба, и, возможно, лучшее, что он может сделать — это приставить срез дула к подбородку и нажать на курок. Но нет. Надо было предупредить своих. Дать им хотя бы маленький шанс.
В уме он уже все просчитал. Большая часть радионуклидов осядет вокруг хранилища; то есть там, где он стоит. Жидкую пульпу — взвесь, активность которой все равно составляет миллионы Кюри, взрыв поднял на высоту до пары километров. А дальше это радиоактивное облако, состоящее из жидких и твердых аэрозолей, будет разноситься ветром. Радиоактивные изотопы церия, циркония, тория, бериллия, цезия, стронция… Короче, весь «подвал» таблицы гениального изобретателя водки выпадет в виде радиоактивного следа на территории в десятки, если не сотни тысяч квадратных километров.
Он шел назад, сначала скоро и уверенно, но потом его начало пошатывать. Когда дед уже почти не стоял на ногах и ничего не видел вокруг, его окликнули.
— Кто идет? — донесся до него окрик. Одновременно он услышал звук передергиваемого затвора.
Люди Валета. Зарипов-старший, узнал он по голосу, хотя вместо мужика в камуфляже видел только размытое пятно. Сетчатка быстро мутнела.
— Свои, — с трудом прокряхтел старик.
— А, деда Толя, куда путь держим с утра пораньше? — это был младший из братьев-башкир. Голос его был встревоженным. — А нас главный послал проверить, что за шум.
Дед сообразил, что они еще ничего не поняли, и нервно засмеялся. Что ж, ему придется им объяснить. Инженеру из «почтового ящика» Анатолию Тарасову, пятидесяти восьми лет от роду, пережившему всю свою семью, включая внуков и законную жену. Живому трупу, который пока еще ходит на своих двоих.
— Это утечка. Хранилище разнесло. Само оно так не могло. Думаю, они нас все-таки достали, — язык уже ворочался с трудом, и говорить много не хотелось. — А мы, дурачье, сидели здесь, на пороховой бочке. Говорил я: надо уходить, пока не поздно. А ваш босс — «нет, тут место удобное и ништяков полно…». Теперь надо бежать отсюда, пока все не сдохли.
Он плюнул, надвинул поглубже шапку, связанную бабой — вдовой, которую он пригрел уже после войны, если эту непонятную свистопляску можно назвать войной. И, не обращая внимания на окрики людей Валета, ковыляя, побрел к обреченной деревне.
Его еще не рвало, но он понимал, что за те часы, что лежал без сознания, получил больше зивертов, [1] чем за все годы работы.
Часть 1. ЭКСПЕДИЦИЯ
1
Зиверт (обозначение: Зв, Sv) — единица измерения СИ эффективной и эквивалентной доз ионизирующего излучения (используется с 1979 г.). 1 зиверт — это количество энергии, поглощённое килограммом биологической ткани, равное по воздействию поглощенной дозе гамма-излучения в 1 Грей. Миллизиверт используется как мера дозы при медицинских диагностических процедурах (рентгеноскопия, рентгеновская компьютерная томография и т. п.).
Глава 1. Дорога на Урал
Вначале речь шла о месяце, затем о том, чтобы вернуться до сильных холодов. Потом и про это обещание забыли, а спрашивать командиров было бесполезно. Понимая, насколько растяжимо это понятие, Александр не рассчитывал снова увидеть город, ставший вроде бы родным, раньше ноября-декабря.
Продуктов у них с собой было много, и все длительного хранения. Только в их машине ехало четыре коробки консервов, и Данилов хорошо понимал, зачем. Запасы топлива еще можно было пополнить по дороге. За патроны — универсальную валюту, верно предсказанную фантастами — им налили бы солярки легко. Продукты за эти же патроны калибра 7.62 им не продали бы никогда. Еду можно было только отнять силой, и Александр подозревал, что если понадобится, они пойдут и на это. Слишком многое было поставлено на карту. А пока им каждый выдавали хоть и скудный, но питательный паек: вдвое сытнее, чем в Подгорном.
Еще было далеко до полудня, а они уже добрались до Новосибирска. Данилов думал, что коль скоро они двинутся по одному из уцелевших мостов, он сумеет хорошо рассмотреть и запечатлеть то, что осталось от Новосибирска. Но ни поснимать, ни даже взглянуть одним глазком не удалось — город проскочили на предельной скорости и с задраенными окнами.
Металлическую створку разрешили открыть, но совсем ненадолго. Уровень радиации не спадал.
Колонна ехала вдоль берегов разлившейся Оби и бывшего Новосибирского водохранилища, превратившегося в гигантское болото. Берега покрывала маслянистая жирная грязь, и трудно было понять, чего в ней больше, органики или химии. Но если приглядеться, можно было рассмотреть увязшие в ней тела и кости людей и животных, предметы обихода — от покрышек до телевизоров. Теперь в этом мусоре рылись жирные вороны и непонятно откуда взявшиеся взъерошенные серые чайки. Пару раз они замечали собак, но ни одну подстрелить на ходу не удалось — твари стали гораздо осторожнее. Данилов читал, что когда построили плотину ГЭС и заполнили Новосибирское водохранилище, под водой оказалось много населенных пунктов. После таянья снегов великая сибирская река отхватила где сто, где двести метров береговой полосы, но за пару летних месяцев уровень воды немного спал — и та обнажила прежний берег, уже успевший размыться, и вытолкнула из себя все, что накопилось в ней за время половодья.
Но осенние дожди снова наполнили и Обь, и те прудики и болотца со стоячей водой, которые отрезала от нее летняя сушь. В этих местах под колесами то и дело начинала чавкать грязь, а когда приходилось высаживаться, надо было очень внимательно смотреть, куда ставишь ногу. И очень разумно было с их стороны выехать с первыми заморозками, иначе комары и гнус.
Вскоре река осталась далеко позади, и земля стала гораздо суше. Два раза за этот день им попадались встречные машины — оба раза это были небольшие караваны из трех-четырех машин. Но уже то, что они рискнули выехать на дорогу, показывало, что здесь если и убивают путников, то не всегда. При приближении колонны они боязливо жались к обочинам и останавливались. Кто-то из идущей впереди штабной машины выходил к ним, и они перебрасывались несколькими словами, затем гонка продолжалась.