Поколение победителей. Трилогия
Шрифт:
Екатерина засыпала меня вопросами:
– Где мы?
– На загородной госдаче товарища Шелепина Александра Николаевича. Это один из лидеров СССР, входит в Президиум ЦК, ну, там еще куча постов разной важности.
– Хорошо… тут. – Девушка с трудом подбирала слова.
– Никита Сергеевич обещал построение коммунизма?
– Хрущев? Да, но…
– Так вот его и построили, но, как видишь, не для всех.
– А откуда ты такие названия еды знаешь?
– В моем времени не бедствовал. Отец создал небольшой, но успешный бизнес. У меня тоже своя фирма, человек двадцать сотрудников.
– Ты в таком же доме живешь, с прислугой?
– Нет, конечно, – засмеялся я. – Это у нас уровень владельцев заводов, ну, или крупных региональных чиновников. Прокурора города или мэра, к примеру. Губернатор пороскошнее живет, так думаю. Ну а по меркам столичных депутатов Госдумы и олигархов такой домик стремноват. Думаю, этот участок где-то в двухтысячном купил какой-нить Касьянов или Абрамович, снес никчемную халупу и выстроил нормальный небольшой дворец.
– А ты как живешь?
– Квартиру арендую в Екатеринбурге. Неплохую, надо сказать, даже очень. Четыре комнаты, ремонт и все такое…
– Арендуешь?! – Катя озадаченно нахмурила брови. – У своего предприятия?
– В смысле? – пришла очередь удивляться мне. – Предприятие никакими квартирами не занимается, мы строим компьютерные сети… Строили.
– А! Поняла! Значит, у частника снимаешь!
– Да, в точку. Каждый месяц хозяин с протянутой рукой приходил за платой. Дармоед!
– Получается, у вас квартиры в дефиците?
– Вовсе нет, только плати, продадут тут же. Еще уговаривать будут.
– Странно… – Катя опять озадаченно замолчала. – Ты же говорил, что денег хватает, две машины, по заграницам все время ездишь…
– О, понял! – Я хлопнул себя по лбу. – При социализме был дикий перекос, квартиры чуть не бесплатно дарили, а остальное дорого.
– Это у вас там перекос! – Катя надула губки. – Толику два года назад однокомнатную дали, как ребенок родился. Совершенно бесплатно, между прочим!
– Ну вот! А у нас за такую квартиру надо три-четыре машины отдать. Не, это новых. Таких, как видела, так целый десяток.
Следующие минут десять мы молчали, переваривали сведения. В общем-то халявная квартира, пусть однушка, для старлея… Невозможная штука для две тысячи десятого года. Это надо в ГИБДД идти, с полосатой палкой года три разбойничать на дороге. И то не факт, что получится накопить. Скорее, сдаст кто-нибудь из более жадных корешей, и конец карьере, если не хуже.
– Знаешь, Кать, – прервал я паузу, – однокомнатную я бы купил без особого труда. Ну максимум кредит пару лет отдавал бы.
– Зачем тогда снимаешь? – опять удивилась девушка.
– Так стремно в однушке-то… Ну неудобно жить.
– А зачем тебе четыре комнаты? – Катя странно посмотрела мне в глаза. – Это ж сколько прибирать?
– Не нужно, – начал оправдываться я, – но искал с хорошим ремонтом, в центре, чтобы парковка была человеческая. Пришлось брать такую, но на самом деле совсем немного дороже однушки…
– Как думаешь, долго мы тут жить будем? –
– Сложно сказать, все в руках вождя партии. – Немного подумав, добавил: – Вплоть до наших жизней. Но платить все равно не будем!
– Не говори чепухи, а милиция? – Девушка попробовала возмутиться.
– Катя, пожалуйста, пойми, все очень серьезно. – Я невольно понизил голос до громкого шепота. – Партийная верхушка в СССР выше всяких условностей типа законов и тем более милиции. По одному слову хозяина этой дачи мы через пару часов можем оказаться в психушке или на дне реки.
– А… – девушка побледнела, – что делать?
– В общем-то ничего, если серьезно, то тебя совершенно незачем даже в больницу отправлять. Кто поверит в правдивость рассказанной тобой истории?
– Толик! И Петр Степанович! Они же видели все!
– Не кричи. Брат давно под подпиской о неразглашении, если такое вообще имеет смысл применять к офицерам КГБ. Впрочем, он ничего сделать все равно не сможет. А товарищ Музыкин первый же по приказу сверху отправит его служить в Магадан. А тебя или меня… он и сейчас не узнает на улице. Кстати, совершенно правильно сделает.
– Неужели это правда?
– Да. И знаешь, – я вспомнил, о чем давно хотел сказать девушке, – думаю, тебе, как честной комсомолке, предложат следить за мной как можно тщательнее и обо всем замеченном немедленно докладывать Шелепину. Ну, или кто там будет вместо него доверенным лицом.
– Но так нельзя, я… – Девушка из бледной, минуя нормальный цвет лица, стала красной.
– Не вздумай отказываться! Даже не помышляй об этом! Вернее, насчет сближения – это как получится, сама решай. Ты девушка взрослая и очень симпатичная.
– Ты, ты… – Она задохнулась от негодования.
– Извини, пожалуйста, я тоже на взводе. Но симпатичная, даже очень. – На всякий случай шутливо пригнулся. – Только не бей по голове, это мое слабое место.
– Ладно. – Девушка приняла игру и отвесила шутливый подзатыльник. – Ты правда так думаешь?
– Тут ставки взрослые, Кать…
– Поняла, не дура. – Она улыбнулась как-то кривовато, так что получилась гримаса.
– Ты молодец, серьезно. – Психика у девушки оказалась крепчайшая, только позавидовать. – Так вот, соглашайся, и… На самом деле все рассказывай. Единственная моя защита – это ничего не скрывать о будущем и всячески помогать любому «сильному мира сего». Увы, сейчас мы не фигуры, а пешки. Пока полезны… Ты читала «Тысячу и одну ночь»?
– Что-то слышала, но плохо помню.
– Арабские сказки, там главная героиня Шахерезада рассказывала каждую ночь историю правителю-мужу, чтобы он ее не казнил, как предыдущих жен. И заканчивала утром на самом интересном месте. А через тысячу и одну ночь, когда фантазия и память иссякли, привела троих детей. И у мужа не поднялась рука рубить ей голову. Жили они потом долго и счастливо.
– Понятно. – Катя задумалась. – Надеешься, у тебя так же получится?
– Выбора нет, – грустно усмехнулся я. – Вернее, он сначала был: тебя, как свидетельницу, камнем по голове и в лесу прикопать. А самому быстро-быстро бежать за границу.