Поколение свиней
Шрифт:
Когда в ноябре стали известны некоторые детали «Иран-контрас», в списках «Великой старой партии» произошли большие перемены. Мнения в партии разделились в тех вопросах, в которых Пэт Робертсон не разбирается. Теперь Пэт ушел и оставил правое, евангелистское, крыло партии без вождя. Освободилась арена для тяжелой артиллерии: политических прагматиков типа Доула, Хейга и Бьюкенена.
Джордж Буш допустил серьезный промах. Он больше не фаворит, и если он получит повестку — вызов для дачи показаний относительно своей роли в «Иран-контрас», его окончательно выкинут за борт. Буш оставил на месте преступления множество отпечатков пальцев,
Единственный «опытный» и внушающий доверие кандидат в президенты — Джеральд Форд. Никсон упорно старался вернуть уважение к себе, что может стать большим плюсом для Джерри. Помилование Никсона кажется вполне добропорядочным поступком — просто соблюдением этикета — по сравнению с сегодняшним лицемерием и вероломством.
За последние полгода самым большим неудачником оказался Пол Лэкселт, которому не удалось передать свое место в Сенате преемнику-республиканцу. Хотя в Неваде полно жуликов и неудачников, их там не очень-то любят.
У Шульца внешность президента, но, возможно, республиканцев не устраивает его происхождение.
Если у республиканцев есть будущее после 1988 года, то, возможно, оно, подобно духу Германа Геринга, скрывается в Аризоне, где недавно «Ива» Мечема избрали губернатором. По сравнению с ним Бьюкенен кажется сентиментальным обывателем. Своим первым официальным распоряжением Мечем отменил оплачиваемый выходной на день рождения Мартина Лютера Кинга. Это смутило всех в Аризоне, за исключением Ку-клукс-клана и нацистов. Даже Барри Голдуотер был потрясен.
Крысы никогда не умирают. Когда они оставляют один корабль, они забираются на другой — на сей раз их новый корабль называется «Аризона».
Ловушка в Хардинг-парке
Когда Паркер позвонил мне из Феникса, я растерялся. Ему уже второй раз удалось найти меня в убежище, которое я считал абсолютно надежным. Прошлый раз это был Билтмор в Аризоне, теперь — Эль-Дриско в Сан-Франциско, а ведь тут отыскать человека невозможно в принципе!
Но люди Паркера выследили меня без особых проблем. Речь шла о 22 тысячах долларов, которые я задолжал. Мы с Паркером заключили пари на результат Хершеля Уокера в этом сезоне, первом в качестве защитника далласких «Ковбоев»… Хотя Паркер едва не проспорил, все же удача встала на его сторону, и теперь ему не терпелось заключить со мной новое пари на Суперкубок. Сначала он хотел удвоить ставки, а потом раскрутить их в логарифмической прогрессии.
Паркер был фанатом «Мустангов». К тому же у его жены что-то было с Дэном Ривзом, когда тот играл за «Северный Даллас-сорок». С годами преданность Паркера своей любимой команде все росла. Он хотел сделать крупные ставки на Денвер. Его вера была тверда и чиста, а глаза светились безумной жадностью.
Кроме того, он хотел купить «Ботхаус-Холл», давно заброшенный дом у дороги на берегу озера Мерсид — в классическом стиле Раймонда Чэндлера, как в «Большом сне», или более ранних сагах Богарта… Вокруг этого обветшалого дома кружится драматический дух, ощущение, что здесь может случиться все, что угодно…
Так оно и есть на самом деле. О «Ботхаус-Холле» Паркер, преуспевающий владелец автостоянок из Феникса, услышал в Скотсдейле, где он жил на краю поля для гольфа.
Деньги для Паркера ничего не значили, по крайней мере, если верить самому Паркеру, но он был убежден, что азартный бизнес следует делать только на поле для гольфа, где вас никто не может подслушать. Такие мысли — нормальное явление в Фениксе, где простых людей и даже журналистов избивают, режут, душат их собственными кишками, взрывают, превращая в облако розового мяса по причинам, которые порой столь незначительны, что не стоят даже простого спора.
Паркеру хотелось смотреть Суперкубок, сидя в таком месте, где никто его не узнает, а если узнает, не сможет сказать об этом по-английски. Я предлагал уединенный «спортивный бар» на побережье Тихого океана. Это место обычно скрыто в полосе тумана, но в зале стоит 15 или 16 телеэкранов, а, главное, там есть сделанная по последнему слову техники линия, связанная напрямую с крупнейшей букмекерской конторой Лас-Вегаса.
Но в конце концов мы остановились на площадке для гольфа в Хардинг-парке, поставили на траву большой телевизор, который я захватил с собой из театра О’Фаррелла, и подключили его к 200-футовому удлинителю. Теперь мы могли смотреть игру прямо с поля для гольфа.
Бею неделю «Мустангам» предрекали поражение с итоговой разницей счета больше чем в 9 очков, но Паркер отказался брать фору. Мы договорились о стоимости его «мерседеса-600», который он дал мне много месяцев назад как залог в нашем сумасшедшем пари на Хершеля. Мы оценили машину в 33 тысячи долларов — и на этой основе, сказал Паркер, он не возражает против пари по принципу «двойной выигрыш или ничего», может быть, с небольшими побочными ставками, время от времени.
— Замечательно, — сказал я. — Мы будем делать ставки на каждую атаку, каждый пас и пробежку, каждое нарушение и каждый удар ногой по мячу.
Мы начали с подбрасывания монеты, которое выиграл Денвер, что стоило Паркеру первых ста долларов. В тот день для него это была первая из многих, очень многих потерь.
Те, кто поставил на то, что далласские «Ковбои» победят с перевесом более чем в 9 очков, к концу первой половины игры попали в положение, которое нельзя было назвать очень приятным. Эта позиция, которая казалась практичной и убедительной на 21 или 22 минуте, позже стала выглядеть довольно сомнительно, особенно после того, как Рич Карлис из команды Денвера дважды нанес очень опасные удары. Правда, этот отвратительный обиженный судьбой маленький пузырь оба раза промахнулся — один раз с 6-ярдовой линии.
Несмотря на его промахи, разница очков, которая к этому моменту игры должна была составлять 16–9 или, по крайней мере, 13–9, равнялась всего одному очку, и вес начал смещаться.
Но к середине третьей четверти стало ясно, что крутые ребята из Далласа просто слишком велики для «Мустангов», в команде которых средний вес игрока был на 20 фунтов меньше…
Атака Денвера — быстрая банда азартных мастеров своего дела — ничего не могла поделать с Филом Симмсом.
К концу третьей четверти счет равнялся 19–10… а потом 26–10, точно на один занос мяча выше девятиочковой разницы, и оставалась длинная, неприятная последняя четверть.