Поколение воинов
Шрифт:
— Все это действительно не просто, — согласилась Лунзи. — Но она старше меня — по количеству реально прожитых лет, и для нее небезопасно считать старшей меня. Для меня — тоже. — Она почувствовала неудобную складку под ногой. — Но именно поэтому я здесь.
— А я уполномочен предоставить вам сведения, которые вы ищете, и просить вас вывезти контрабандой еще больше. Но вместо этого вы получите коммерческую информацию огромной ценности. Вас обвинят в промышленном шпионаже и отпустят лишь тогда, когда вы уже не сможете свидетельствовать против Танегли. Так что ваши записанные показания будут не так уж и эффективны, да если еще и Кай с Вариан не появятся на суде…
— Почему?
—
Лунзи содрогнулась. Как предупредить Кая и Вариан? Почему она не подумала об этом раньше? Она была уверена, что им, как гражданским специалистам, позволят остаться на Ирете и исполнять свои новые обязанности. Она должна была хотя бы поинтересоваться…
— В этом заинтересованы не только жители тяжелых миров, — прошептал Зебара, словно услышав ее мысли. — Вы знаете, что есть и другие?
Лунзи кивнула.
Любая торговая организация будет иметь куда больше прибыли, если контроль за ее действиями отсутствует. И среди людей, и среди инопланетников. Лунзи никогда не слышала об идеальном обществе, в котором нет ни преступников, ни преступлений. Разве что ссли: ведя сидячий образ жизни, как могут они хоть кому-то причинить вред?
— Сетти! — пробормотал Зебара. — Они используют нас, делая вид, что сочувствуют нашей судьбе, судьбе подвергнутых генетическим изменениям. И презирают нас.
Она снова кивнула, пытаясь осмыслить сказанное. Сетти ненавидели людей из Федерации. Они казались более чужими, чем вефты или рикси. Они уничтожили одну планету вефтов и утверждали, что сделали это случайно, не зная о том, что планета заселена. И еще теки…
— Все это похоже на треугольник, — продолжал Зебара, слишком усердно гладя ее волосы — кто-то снова прошел мимо. — Наш губернатор работает на синдикат Пралюгана уже больше двадцати лет, получая за это деньги, акции и посты для своих родственников. Синдикат осуществляет поддержку его внешней разведки, экономическую поддержку и даже — личную армию. Поставлял экипажи на незаконно вооруженные корабли — для борьбы с Флотом. Ваша Сассинак представляет для нас огромную проблему. Она слишком хорошо ладит со своими офицерами из тяжелых миров, настолько хорошо, что некоторые наши юноши начали мечтать о Флоте. И это еще не все. А сколько кораблей она уничтожила?! У сетти есть свои причины ненавидеть ее, хотя мы до сих пор не знаем, какие именно. Им нужна часть захваченных нами планет, в первую очередь те, на которых не могут жить люди. Они вложили свои деньги в синдикат, а синдикат часть из них передал нам.
Слишком много информации для одного раза.
— Что вы хотите от меня? — спросила Лунзи.
— Чтобы вы предоставили Совету факты, а не те наполовину фальсифицированные данные, которые надеялись получить. Вы должны улететь раньше вашей исследовательской команды, словно убегая с полученной информацией. Если вы не сделаете этого, будет ясно, что мне не удалось вас убедить. Но вы можете бежать даже раньше, чем они ожидают. Тогда я заявлю, что вы обманули меня.
Эти слова не сулили ничего хорошего. Никто из уроженцев легких миров не сможет незаметно покинуть планету. За ней наверняка следят, и если она попытается сделать что-то не то, они потребуют, чтобы Зебара был наказан. А если станет известной ее настоящая цель, это погубит их обоих. Она попыталась объяснить это Зебаре, очень быстро и тихо.
Нет, он и не думал, что она полетит под своим настоящим именем, так, как это делают
— Только не холодный сон! — Она постаралась, чтобы слова не прозвучали слишком резко.
— Простите.
— Нет, — повторила она тихо, но жестко, показывая, что не станет даже разговаривать об этом.
В этот неподходящий момент мягкая, страстная музыка стихла, наполнив зал тишиной, прерываемой только шорохом одежды. Удар барабана, медленный, неумолимый, возвестил о страшном событии. Спинка ее кресла поднялась, подлокотник вернулся на место. Прозвучал второй удар, тяжелый, пронизанный печалью. Печальные ноты духовых вторили ударам барабана. На сцене, в свете юпитеров, лежали живые и умирающие. Жертва была напрасной, они все должны умереть. Детский голос, пронзающий, словно игла, просил есть. Лунзи вздрогнула. Отвечающий ему альт был полон скорби.
Неужели все было именно так? Не могло быть! Однако жесткая рука сидевшего рядом человека утверждала, что это было. Он верил в это, как и в то, что будущее может оказаться столь же суровым. Лунзи судорожно боролась с тошнотой. Если они действительно покажут каннибализм… Но они не сделали этого. Хор печальных женщин и голодных детей. Кто-то предлагает, остальные протестуют, и все это, как часто бывает в операх, чуть дольше, чем требуется, чтобы убедить зрителей в их искренности.
Одна за другой женщины поддавались ужасу, когда трясущаяся рука ребенка указала на косматое, неуклюжее животное, которое на сцене изображал одетый в шкуру робот. Эти животные были исконными обитателями местной тундры. Но вот женщина, которая предлагала пропустить через синтезатор мясо мертвых, набросилась на животное и убила его, хотя и пострадала от его шести рогов. Тогда выжившие поняли, что они должны убивать животных.
Лишь одна из них защищала запреты Федерации и уговаривала соплеменников не делать этого. Она препятствовала отправке сообщений и покончила с собой, объяснив, что ни она, ни ее нерожденный ребенок не будут есть мясо существ, которые могут быть разумными.
«Никто из моего рода не прольет крови чувствующих существ, которые дороги мне…»
Внезапно Лунзи поняла, что все это действие произвело на нее куда большее впечатление, чем она ожидала. Произошла ли трагедия на самом деле или нет, она вызывала уважение и сожаление. И многое объясняла в жителях тяжелых миров. Человек, который вырос, видя такое, слушая эту музыку, действительно мог поверить, что жители легких миров бросили сорок тысяч человек умирать от холода и голода лишь потому, что спасти их было непросто и что это спасение сильно уменьшало их доход от освоения Дипло. Такой человек просто не сможет доверять жителям легких миров и будет презирать их гастрономические причуды.
«А смогла бы я есть мясо, даже пропущенное через синтезатор?» — спросила себя Лунзи. Она вспомнила свою беременность и те времена, когда Фиона была толстощекой малышкой. Нет, она ни за что не позволила бы, чтобы ее дочь голодала.
В финале эксплуататоры вернулись в теплое время года убедить колонистов отказаться от увеличения рождаемости и варварской привычки есть мясо. Об этом пропела своим детям и внукам седая женщина, и казалось, что ее арию, со всеми этими звенящими фразами и стремительными переходами звука, не смог бы исполнить ни один человек. Колонисты отказались подчиниться их требованиям, правилам и законам, требуя справедливости.