Поколение воинов
Шрифт:
Сколько времени это займет у него? Подумает ли он вообще о том, чтобы открыть люки? И попытается ли капитан освободить того, кто заперт в капсуле номер 3? По крайней мере, у Дюпейниля теперь было несколько больше шансов на успех. Даже если все трое выберутся из капсул, их все равно будет пятеро против одного — пятеро, а не двенадцать. Успех, пусть и не окончательный, вернул офицеру Безопасности уверенность в себе и сообщил некоторую толику энтузиазма. Дюпейнилю пришлось напомнить себе, что он еще не победил в этой войне. По сути, даже первой битвы он пока еще не выиграл. Все, что произошло, было только стычкой передовых отрядов, и если он допустит
— А мне плевать, как это выглядит! — услышал он по интеркому. — Попытайтесь открыть люки и выпустите Сириса!
Ох черт! Оллери был вовсе не такой уж дурак. Должно быть, Панис стоит сейчас перед пятой капсулой. А Сирис — компьютерщик, специалист по сенсорам и прочему такому. Дюпейниль судорожно пытался справиться с аварийной блокировкой, надеясь, что Оллери будет следить за успехами своего помощника, положившись на надежность переборки.
Долгое молчание, в котором слышно было только прерывистое дыхание самого Дюпейниля, потом:
— А мне плевать, чего это стоит! Я же сказал — открыть!
По крайней мере, хотя бы частично изменения, внесенные Дюпейнилем в систему управления, смогли противостоять и попыткам открыть люк вручную. Однако же времени порадоваться этому у офицера не было: его гораздо больше заботила препятствующая ему переборка — она оказала гораздо более серьезное сопротивление, чем предыдущая. Вот если бы у него был полный набор инструментов…
Но тут переборка подалась, скользнула в сторону и открыла проход — правда, как-то неохотно, словно ей не нравилось то, что приходится нарушать приказ компьютера. Здесь коридор сворачивал, и Дюпейниль не мог пройти к лестнице сразу. Он прижался к внутренней переборке, внимательно оглядывая гладкие стены — не скользнет ли по ним тень или отблеск, указывающие на наличие в коридоре другого человека. По счастью, Оллери настаивал на том, чтобы корабль содержался в чистоте и порядке, как положено во Флоте. Дюпейниля это обстоятельство несколько удивляло: он-то считал, что на корабле мятежников должны царить грязь и беспорядок. Но кораблю, вне зависимости от того, была ли его команда законопослушной или нет, приходилось проходить обычные на Флоте инспекции.
Дюпейниль выжидал. Никакого движения. Тогда он осторожно двинулся вперед, то и дело поглядывая на экран портативного компьютера: Панис по-прежнему находился в параллельном коридоре возле люка пятой капсулы. У подножия лестницы он остановился. Наверху взгляд притягивала площадка, с которой можно было войти непосредственно в рубку; кроме того, там же находились и люки трех капсул. Первая и вторая должны были быть открыты: это капсулы капитана и его помощника. А третья — закрыта, в ней томился оружейный техник. Люк, ведущий в рубку, должен быть задраен — если, конечно, Панис не оставил его открытым, когда пошел выяснять, что происходит. Если люк открыт, капитан конечно же услышит о приближении Дюпейниля. Даже если он не следит за приборами наблюдения — а он конечно же следит, — он совершенно точно узнает, где находится Дюпейниль. А как только Дюпейниль поднимется по лестнице, капитан увидит его через проем открытого люка. Если люк открыт.
Оставил ли Панис рубку открытой? И оставил ли он открытым проход в соседний коридор? Это имело смысл. Хотя капитан и мог контролировать с мостика индивидуальное положение каждой аварийной переборки, все равно это займет несколько секунд. Если капитан заподозрит, что ему может понадобиться помощь, ему потребуется убрать эти переборки, чтобы
Дюпейниль начал подниматься по лестнице, стараясь дышать медленно и глубоко. Одна ступенька. Вторая. Ни звука не доносилось сверху, а люка рубки он не увидит, если сам не рискнет оказаться в поле зрения капитана. Еще шаг и еще. Если бы у него было больше времени, если бы у него был полный набор инструментов, он установил бы свои сканеры в нужных местах и знал бы сейчас, открыт или закрыт люк…
На другом борту корабля возник шум, раздался лязг металла и крики. А сверху донесся голос капитана — Дюпейниль услышал его одновременно вживую и по интеркому:
— Давай, Сирис!
Раздался звук шагов: капитан покинул рубку (при этом шороха открываемого люка не последовало — следовательно, он был-таки открыт) и направился в сторону второго коридора. Дюпейниль не представлял себе, что там происходит, но решил не терять времени — он бросился вперед, в один прыжок преодолел оставшиеся несколько ступеней и выглянул в коридор. И увидел спину капитана, направлявшегося на корму, а в руке капитан сжимал какое-то оружие, игольник, должно быть. По коридору по-прежнему раскатывались вопли Паниса и того парня, которого он освободил.
Внезапно до Дюпейниля дошло, что Оллери собирается убить своего помощника. Может, потому, что решил, будто Панис сговорился с Дюпейнилем, а может, собирался воспользоваться этим предлогом, чтобы заявить, что он взбунтовался. Дюпейниль бросился следом за капитаном, надеясь, что техник не вооружен. Панис и Сирис все еще боролись на полу. Дюпейниль хорошо видел их — два тела в форме, сцепившиеся клубком; их крики и глухие шлепки ударов заглушали его шаги. Оллери стоял над ними, явно дожидаясь того момента, когда сможет выстрелить. Дюпейниль разглядел лицо молодого офицера — тот узнал капитана и угадал его намерения. Выражение изумления на его лице сменилось ужасом.
Но тут Дюпейниль захлестнул тонкий черный провод вокруг шеи капитана и резко натянул его. Капитан дернулся, обмяк и рухнул на пол; его тело все еще содрогалось, но он был уже не опасен. Дюпейниль подхватил игольник, за которым потянулся было техник, и с обманчивой легкостью наступил на запястье Сириса. И почувствовал, как под его каблуком хрустят сломанные кости.
— Что?.. Кто?.. — У встрепанного Паниса, глаз которого уже заплывал синяком, хватило ума крепко сжать другую руку техника.
Дюпейниль улыбнулся.
— Давайте сперва разберемся с ним, — предложил он.
— Я не знаю, что здесь произошло, — продолжал Панис. — Что-то неладное с люками аварийных капсул. У меня целая вечность ушла на то, чтобы открыть эту, — и тут Сирис как прыгнет на меня, а капитан…
Он умолк, уставившись на распростертого на палубе капитана; лицо у того было багровым от удушья.
Сирис рванулся, но Панис удержал его. Дюпейниль крепче надавил каблуком на его запястье. Техник яростно выругался.
— Не делайте этого, — посоветовал пленнику Дюпейниль, помахав перед его носом игольником. — Если вы вырветесь из рук офицера Паниса, я попросту пристрелю вас. Хотя, впрочем, может, вы предпочитаете это суду? Не желаете?
Сирис затих, дыхание гулко клокотало в его груди. Хотя Панису изрядно досталось в этой драке, он явно не остался в долгу: лицо техника распухло, он нервно облизывал разбитую губу. Дюпейниль не испытывал к нему сочувствия. По-прежнему наблюдая за Сирисом, он обратился к Панису: