Поколение воинов
Шрифт:
— А теперь — прошу вас, ваш рапорт, коммандер. — Панис протянул ему микрофон.
Осторожно подбирая слова, стараясь предусмотреть последствия своего рапорта, Дюпейниль поведал компьютеру о том, как у него, в процессе наблюдения за командой и поведением капитана, зародились подозрения.
— Команды патрульных кораблей и кораблей сопровождения сменяются не реже чем раз в двадцать четыре месяца, — говорил он. — Это делается именно потому, что эти корабли очень сложно засечь, они очень опасны и достаточно малы для того, чтобы один или два мятежника сумели их захватить. Потому просто невозможно, чтобы команда
Он рассказал о том, как установил несколько прослушивающих устройств и благодаря им перехватил разговор капитана и его помощника, обсуждавших убийство своего пассажира:
— Они выболтали достаточно о своих контактах во Флоте, как и о связях с некоторыми политически влиятельными семьями, чтобы я убедился в том, что информация, которую мы разыскивали много лет, вполне может находиться на этом корабле. Агенты не должны вести записей, но все они делают это. Имена, даты, места встреч, коды — никто не может хранить столько сведений в памяти. Информация хранится либо на компьютере, либо на информационных чипах. Они боялись, что я найду доступ к этим файлам.
Дюпейниль завершил свой отчет кратким рассказом о том, как заблокировал аварийные капсулы, а также о своих действиях во время и после учебной тревоги.
— Вы можете каким-либо образом подтвердить эти обвинения? — спросил Панис.
— У меня осталась запись того разговора. На других пленках, возможно, найдутся все нужные данные. У меня не было времени их проверить.
— Мне хотелось бы их прослушать.
— Они в моей каюте. — Заметив выражение лица Паниса, Дюпейниль пожал плечами. — Либо я сумел бы выкарабкаться и тогда воспользовался бы ими, либо я был бы мертв, но записи могли пережить меня — какая-то вероятность этого существовала. Ничего подобного не должно было быть на моем трупе, который, разумеется, обыскали бы. Могу я принести вам эти записи?
Он видел неуверенность во взгляде Паниса и посочувствовал ему. Панису пришлось заново освоиться со многим, а времени у него на это было меньше часа. К тому же для него Дюпейниль по-прежнему был чужаком, которому, возможно, не следовало доверять. Однако он принял решение и кивнул в знак согласия с предложением офицера Безопасности. Дюпейниль быстро покинул рубку, заметив попутно, что все аварийные переборки снова убраны. Он направился прямо в свою каюту, взял кристалл с записями и вернулся назад. Панис ждал его, повернувшись ко входу в рубку. Ничего не говоря, Дюпейниль вставил кристалл в воспроизводящее устройство и включил запись на воспроизведение. Пока Панис слушал, выражение его лица медленно изменялось: подозрение — изумление — гнев…
— Ублюдки! — выдохнул он, когда запись кончилась и Дюпейниль снова забрал кристалл. — Я знал, что вы им не нравитесь, но никогда бы не подумал… Да к тому же эта связь с пиратами! Что это за леди Луиза, о которой они говорили?
— Луиза Параден. Кстати, она — тетка Рэндольфа Парадена, того самого, который был исключен из Академии, потому что коммандер Сассинак доказала, что он виновен в воровстве, сексуальных преступлениях и расовой дискриминации вефтов. Они были кадетами Академии в одно и то же время.
— Я никогда об этом не слышал.
Дюпейниль сардонически усмехнулся:
—
— И вы полагаете, что в памяти бортового компьютера хранятся и другие доказательства?..
— Да. Вы же слышали, что они говорили. Возможно, еще больше сведений удастся разыскать в их персональных компьютерах. Но капитан — вы, Панис. Вы официально приняли на себя командование кораблем. Полагаю, вы понимаете, что мы оба находимся в достаточно сложной ситуации. У нас на борту труп бывшего капитана и одиннадцать живых членов команды, запертых в аварийных капсулах. Если мы встретим других мятежников, в особенности если они окажутся приятелями Оллери, нас пристрелят за мятеж и убийство прежде, чем нам удастся представить свои доказательства суду.
Панис потрогал синяки на лице, потом ухмыльнулся:
— Значит, нам лучше не попадаться.
Пока они перетаскивали тело Оллери в холодильную камеру и отключали управление последней из капсул, Дюпейниль придумал, что ему делать с его подложными приказами. Он мог «повесить» их на предателя в окружении Генерального инспектора. Сассинак никогда не выдаст истинный источник этих приказов. Он был абсолютно уверен, что никогда не добьется от ссли свидетельских показаний против нее. В конце концов, то, что это сделала именно она, было всего лишь предположением. В интересах как Флота, так и Федерации было снять с нее все обвинения, даже если Сассинак действительно была виновна. Однако в интересах Флота выдвинуть как можно больше обвинений против тех, кто связан с пиратами и покрывает их.
Он тщательно обдумал всю цепь событий. Имело ли смысл для подобного предателя сознательно направить офицера Безопасности на «Коготь», чтобы уничтожить его? Разумеется — если они считают Сассинак угрозой и если разузнали, что он работал вместе с ней. У них сорвалась выгодная сделка на Ирете. Он, Дюпейниль, раскрыл одного из их агентов на «Заид-Даяне». Дюпейниль и сам по себе представлял опасность для этих предателей, и они стремились убрать его подальше от Сассинак.
Дюпейниль и сам почти поверил в это. В таком объяснении была логика, и логика преступная. Но если это объяснение правдиво, тогда либо Оллери, либо его помощник, который, как подозревал Дюпейниль, был главой преступной организации, должны были с самого начала знать о нем; им вовсе не требовалось обнаруживать «жучки», чтобы заподозрить пассажира. Разумеется, в передаче данных внутри любой организации всегда бывают сбои. Возможно, сообщение касательно Дюпейниля попросту не дошло до Оллери…
Панис позволил вынужденному напарнику заняться своими ушибами и ссадинами — знак доверия, который Дюпейниль оценил. Помимо разбитого и опухшего лица, у пилота был сильно ушиблен бок.
— Оллери, — проворчал он, когда Дюпейниль, вопросительно подняв брови, взглядом указал на синяк. — Именно тогда я понял, что, по меньшей мере… не понимаю происходящего. Сирис повалил меня, потом я увидел капитана с игольником, он крикнул Сирису, чтобы тот откатился в сторону, и пнул меня, а потом вы…