Покорение Крыма
Шрифт:
— Это как же? — крякнул удивлённо Щербинин.
— Мы уже многократно бывали свидетелями несогласий между гарнизонами и крымским народом. И всегда, даже когда причиной того несогласия было гарнизонное войско, виноватым оказывался наш народ... А если снова произойдёт ссора? Кто в ней станет посредником?.. Кто разберёт — от русского ли гарнизона произошла обида или от крымского народа? Кто сможет разрешить спор, если между нами не будет посредника?
— Уж не хотите ли вы сказать, что Порта — наш заклятый обоюдный враг! — может
— О Порте речь не идёт. Но коль не будет гарнизонов — не понадобится и посредник, — вывернулся Мегмет-мурза.
— Охранение, что мы должны обеспечить вашей области согласно прожектируемого договора, не может осуществлятъся из Петербурга, — одёрнул мурзу Щербинин. — Войско наше должно быть в Крыму!
— У нас хватит собственных сил для защищения! — выкрикнул Мегмет.
— Нет, не хватит, — твёрдо, с ноткой угрозы сказал Щербинин. — Разве меньше сил у вас было, когда турки много лет назад покорили Крым? Однако ж не устояли!
— Старые времена прошли!
Евдоким Алексеевич смерил мурзу долгим взглядом, изрёк назидательно:
— Неужто вам не понятно, что хан Сагиб-Гирей и трёх дней не продержится на престоле без нашей помощи?
— Кто же намерен его свергать?
— Неприятели всегда найдутся... Та же Порта меняла ханов по своему усмотрению.
Мегмет возражать не стал: замечание было справедливое. Но и уступать не собирался.
— Вы все ругаете Порту, но забываете, что раньше мы получали от неё знатные доходы. Султан ежегодно присылал нам много мешков денег. А Россия не шлёт! Зато хочет отнять у нас важные города.
— Потеря доходов, что были соединены с порабощением, заменяется теперь доставленной вам вольностью. А оная, как известно, всех сокровищ дороже!.. — Щербинин знал, что только с ногайских орд ханы собирали шестьдесят тысяч рублей в год, и решил подчеркнуть это: — К тому же все крымские доходы отныне у вас остаются. Теперь вы не обязаны отдавать часть из них Порте!
— Но покровитель не может оставлять своего друга в разорении. Ведь мы же не по своей вине понесли в ходе войны тяжёлые убытки.
Евдоким Алексеевич понял, что мурза старается увести разговор в сторону, и он снова заговорил об уступке крепостей.
— Слова русского посла нам не понятны, — неприязненно бросил Мегмет. — Настойчивость, с которой вы просите крепости, противоречит предлагаемому договору!
— В чём же это противоречие?
— Мы же вольная держава! Следовательно, можем соглашаться на ваши требования, а можем и нет.
— Договор, подтверждающий все ваши блага, ещё не подписан, — предостерёг Щербинин. — И подписание его затягивается как раз по причине вашего нежелания включить в него артикул об уступке крепостей. Мы не можем оставить без защищения татарские народы. Вот это противоречит договору!
Мегмет, видимо, выдохся, замолк, но в разговор вступил Тинай-ага.
— Почему Россия настаивает на
Щербинин утомлённо вздохнул и снова терпеливо принялся разъяснять:
— Когда сия война закончится — все русские гарнизоны будут из Крыма выведены. Если же коварная Порта учинит попытку порабощения вольных нынче татар, то наш флот вице-адмирала Синявина — будучи в Азове! — не сможет вас защитить от десанта, ибо турки первым делом закроют вход в Чёрное море. Пешее же войско — из-за отдалённости расположения! — вскорости на выручку вам не поспеет. Вот почему желательны именно сии две крепости.
— Мы готовы предупреждать о турецкой угрозе капудан-пашу. А потом он сможет заходить в любую нашу гавань.
— Вы собираетесь создать свой флот?
— Нет... Зачем он нам?
— А как же вы прознаете про турецкую эскадру?
— Так она же подойдёт к побережью!
— Когда подойдёт — поздно будет уведомлять Синявина!
— Хорошо, вы правы... Но об эскадре могут сообщать торговые и прочие люди, плавающие и в Порту, и на Таман, и в Румелию. Кто-то увидит — скажет.
— На таких людей нет надежды. Да и в гаванях, о которых вы помянули, надобно иметь запасные магазины для всяких снарядов и провианта, содержать охрану... Не скрою, для большого флота лучшим местом была бы Кафа. Но мы оставляем её в пользу хана и общества, как знаменитейший и большие доходы приносящий город... (Евдоким Алексеевич сказал эти слова таким тоном, словно Россия делала татарам величайшее благо). А взамен согласны на Керчь и Еникале... Уступите их, и тем самым вы ещё раз подтвердите искренность своей к нам дружбы!
Чиновники пошептались между собой, потом Мегмет-мурза сказал:
— Требуемые крепости никогда нам не принадлежали, а находились в руках турецких. Как же мы можем отдавать чужое? О них вам следует говорить с Портой.
— Крепости действительно были в турецких руках. Но теперь принадлежат Крыму и состоят под властью хана.
— Нам даны полномочия обсуждать договор, а не уступку крепостей... Это дело хана! С ним и решайте.
Евдоким Алексеевич понял, что утвердить сейчас седьмую статью не удастся, а настаивать далее — неразумно: переговоры зайдут в тупик. Он посмотрел на Веселицкого.
Тот прочитал его взгляд и примирительно произнёс:
— Наша дружеская беседа продолжается весьма долго. Все уже, видимо, притомились... Я предлагаю прекратить нынешнюю конференцию, оставшиеся статьи — чтобы не утомлять уважаемых депутатов — не объявлять, а передать прожект для последующего чтения и обсуждения в диване.
— Мы согласны поступить таким образом, — кивнул Абдувелли-ага.
Переводчик Константинов передал ему папку с бумагами.
В последующих статьях говорилось, что ногайские орды должны навсегда остаться на кубанской стороне и состоять по древним своим правилам, обычаям и обрядам под властью крымского хана.