Покоренная любовью

Энок Сюзанна

Она хихикнула.

– И мы тоже.

– Мы кое-что преобразовали, – запротестовал он. – И я готов все повторить. – Он шевельнул бедрами. – Охотно.

И если она сейчас же не отпустит его, то не сделает этого никогда.

– О нет, не нужно, – сказала она, высвобождаясь из его рук. – Давай выбираться.

– Кокетка.

– Олух.

– Вертихвостка. – Вспрыгнув на подоконник, он свесил ноги вниз.

– Мерзавец.

– Фея. – Куин исчез из виду.

– Тупица.

Его голова появилась

вновь.

– Послушай, последнее, что я сказал, было комплиментом.

– О! Тогда герой.

Он засмеялся.

– Это уже лучше. Давай, моя сладкая. И спускайся побыстрее. – Куин снова исчез внизу.

Он был прав. Если до сих пор никто не обнаружил их отсутствия, им повезло больше, чем они того заслуживали. Нервно хмурясь, Мэдди подняла юбку до колен и свесила ноги в сад. Схватившись за одну сторону решетки, она неловко ступила на нее.

– Очень мило, – пробормотал Куин снизу где-то поблизости от нее. – Мне следовало бы пустить тебя вперед с самого начала.

– Замолчи, – спокойно оборвала она его, делая шутливую попытку встать ему на голову ногой в туфельке. Когда Мэдди впервые увидела его, она никогда бы не подумала, что маркиз Уэрфилд мог быть таким забавным и остроумным, страстным и сердечным. Слава Богу, он разгадал ее характер прежде ее самой.

Наконец Куин обнял ее за талию и поставил на каменный пол балкона.

– Ты хочешь войти первой, или это сделать мне?

– Я иду. – Кто-то оставил недопитый бокал мадеры на перилах, и она взяла его, затем со скучающим видом медленно вернулась в бальный зал.

Никто не повернулся, чтобы взглянуть на нее, и Мэдди восприняла это как добрый знак. Когда мать схватила ее за руку, она вздрогнула, и чуть было не выплеснула вино себе на платье.

– Где ты была? – зашипела леди Халверстон, ее лицо пылало.

– Дышала воздухом, – ответила дочь. – Я очень волнуюсь сегодня.

– С твоей репутацией следует вести себя очень осторожно. Люди с готовностью поверят, что ты собиралась что-то натворить. И тогда все усилия леди Хайбэрроу будут напрасны. Я бы никогда не смогла все это объяснить ее светлости.

Мэдди освободила руку.

– Не волнуйся, мама. Я знаю, что делаю. Я больше не причиню тебе неприятностей.

Она повернулась и увидела Рейфела. Он снова облачился в свою парадную форму, великолепный, красивый и опасный. Шрам через левую щеку придавал ему вид повесы. Он стоял, облокотившись о стену с бокалом портвейна в руке, и смотрел на нее. Через минуту он выпрямился и направился на другой конец бального зала, чтобы дать другой бокал вина брату.

Мэдди глубоко вздохнула. Рейф, по крайней мере, что-то знал о том, что произошло между ней и Куином. Все, что она могла сделать, – это молиться, чтобы об этом не догадался никто другой.

Глава 17

На

следующий день Куин поднялся рано утром. Год назад – черт, полгода назад – он и вообразить не мог, что ему предстоит такой день. И конечно, он никогда не ожидал ничего подобного от себя. Казалось, что неожиданно проявился его глубоко запрятанный дух авантюризма, и он знал, кому этим обязан. На деле он намеревался благодарить ее за это как можно чаще.

Хотя было очень рано, Малькольм проснулся еще раньше и уже находился в верхнем холле. Сегодня он опирался только на одну трость и, если Куин не ошибался, выглядел так, словно очень хотел отколотить ею племянника.

– Доброе утро, дядя. – Куин улыбнулся, готовый поверить, что Малькольм сошел с ума.

– Я думал, лорды поднимаются лишь в полдень, когда живут в городе.

– Вы заговорили, как Мэдди.

– Кстати, о Мэдди, – вставил Малькольм, позволяя Куину помочь ему преодолеть ступеньки, – ты забыл о ней?

– Забыл о Мэдди? Я с таким же успехом могу забыть, как дышать.

– Ах, и именно поэтому, полагаю, всю последнюю неделю ты проводил каждую свободную минуту с Элоизой Стоуксли.

Куин усмехнулся:

– Точно.

Малькольм уставился на племянника.

– Можешь объяснить это?

– Нет, я собираюсь ненадолго выйти. Если захотите куда-нибудь отправиться, Клеймор отвезет вас.

– Куинлан.

Он обернулся в дверях.

– Да, дядя?

– Как насчет Мэдди?

– Я как раз занимаюсь этим. – Пока все не утрясется, он намеревался рассказывать о своих планах как можно меньше и как можно меньшему числу людей, насколько это было возможно. Даже самым стойким сторонникам Мэдди.

Аристотель забеспокоился, когда он вошел в конюшню, проклятое животное вело себя так с тех пор, как Рейф снова уехал. Но Куин все равно оседлал его и направился на запад к Бэнкрофт-Хаусу. И тут первый пункт его старательно составленного плана провалился.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что его светлость рано уехал? – спросил он Бикса, хмурясь. – Я послал вчера записку, прося у него аудиенции на сегодняшнее утро.

Дворецкий кивнул:

– Я сам передал ее ему в руки. Насколько мне известно, он прочитал ее.

Куин выругался себе под нос.

– Он сказал, куда отправляется?

– Нет, милорд, ин сказал, однако, что это не займет много времени, если вы захотите подождать.

– Проклятие! – Хотя его мало привлекала идея сидеть и ждать, это был самый логичный выбор. Его светлость мог находиться в пределах Лондона. – Отлично. Герцогиня дома?

– Нет, милорд. Сегодня она занимается благотворительностью.

Куин нахмурился.

– А Рейф? – спросил он, хотя сомневался, что у них найдется что сказать друг другу.