Покоренная судьбой
Шрифт:
— Грета, ты же знаешь, что можешь рассказать мне все.
— Между нами ничего не было. Мы только разговаривали, наслаждались обществом друг друга, вот и все.
Я не могла ни с кем поделиться нашим поцелуем.
Папа посмотрел на дверь Амо. Я рефлекторно шагнула к ней.
— Так это та сторона, которую ты выбираешь? — спросил
Алессио, его брови поднялись в вызове.
— Я не выбираю сторону, потому что мне это не нужно. Я всегда была и буду Фальконе. Лас-Вегас — мой дом. Между мной и Амо ничего нет и никогда не будет. Я просто
Отец обхватил мое лицо, заглядывая мне в глаза.
— Ты клянешься, что Амо ничего не сделал?
— Он ничего не сделал, кроме того, что попросил меня стать его женой. Он хочет укрепить Фамилию, я полагаю, и ему не очень нравится Крессида.
Отец посмотрел на меня еще немного, но, похоже, не смог распознать ложь, может быть, потому, что в этот раз я обернула ее в правду.
— Невио напал на будущего капо на нашей территории — сказал Нино. — Лука не будет впечатлен. Если мы не хотим войны, нам нужно рассмотреть наши варианты.
— Если Амо умрет во время операции, война будет, что бы мы ни делали — сказал папа.
Мое сердце сильно сжалось. Я не могла даже представить себе смерть Амо без желания последовать за ним в темноту.
— Амо не умрет — просто сказала я. — И Невио тоже. Они оба будут жить.
Мама взяла мою руку, провела большим пальцем по костяшкам пальцев, что всегда успокаивало меня, но даже это не помогало в моем нынешнем состоянии.
Папа взглянул на Нино. Я видела, что они считали войну неизбежной. Напряжение нарастало годами. В основном потому, что Невио и Амо терпеть не могли друг друга. Все ожидали, что война разразится, как только они оба придут к власти.
— Мне страшно, мама — прошептала я, когда папа, Нино, Массимо и
Алессио отошли, чтобы обсудить стратегию.
— Невио сильный. Он не умрет.
— Знаю — сказала я. — Ни один из них не умрет. Я боюсь своего сердца, того хаоса, который оно может устроить.
— Что случилось?
— Ничего. Невио напал прежде, чем что-то могло произойти, но Амо собирался поцеловать меня, и я бы ему позволила.
Мама не смогла скрыть своего удивления.
— Хорошо. Ты и он?
Были ли Амо и я? Было ощущение, что между нами все кончено, не успев произойти.
— Мы не можем быть.
— Потому что он помолвлен.
— Потому что я — Грета Фальконе, а он —
Амо Витиелло.
Мама грустно улыбнулась.
— Твой брат хотел убить его, потому что он не хочет, чтобы вы с Амо были вместе.
Если бы Невио действительно хотел убить Амо, Амо был бы мертв. Он бы целился ему в сердце или в горло. Нападение было последним предупреждением. А Невио не умер, потому что Амо сдержался ради меня. В следующий раз ни тому, ни другому так не повезет.
— Невио думает, что мое место в Лас-Вегасе. Он считает, что нигде больше я не буду в безопасности.
— И что ты думаешь?
— Лас-Вегас — мой дом. Эта семья — мое убежище. Мне не место в Нью-Йорке. Я родилась не для того, чтобы быть на стороне капо. — А
Амо должен был стать Капо. Я не хотела, чтобы он отказался от этого ради меня.
Мама подумала об этом.
— Ты можешь быть тем, кем захочешь.
Я благодарно улыбнулась ей, даже если она была необъективна как моя мать.
— Я знаю свои ограничения. И я не могу оставить Невио.
— Невио будет в порядке. — Когда я с сомнением посмотрела на нее, она добавила: — В конце концов. Невио сражается со своими собственными демонами, с которыми даже ты не в состоянии бороться. Если ты действительно любишь Амо, ты не должна отпускать его слишком быстро.
То, что я чувствовала к Амо, было великолепно и ново, но в этом и заключалась проблема. У меня не было времени все обдумать. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы принимать решение в мгновение ока. Для решения, которое нам предстояло принять, нужна была абсолютная уверенность. Я не могла просить Амо отказаться от всего, пока не была абсолютно уверена в своих чувствах. Что, если через шесть месяцев я решу, что новизна прошла и что, хотя я ненадолго влюбилась, я не люблю его? Он не сможет исправить то, что произошло к тому времени. Он бы слишком много потерял.
Я не хотела, чтобы это бремя легло на мои плечи. Я не могла нести его. У меня не было опыта в любви, так как же я могла принять взвешенное решение с минимальным риском, особенно если последствия могли быть ужасными?
— Некоторые вещи нельзя измерить или оценить, Грета. И в любви всегда есть доля неопределенности. Ты должна позволить себе упасть.
Я улыбнулась, потому что мама знала меня лучше, чем я думала. И я понимала ее доводы.
Позволить себе упасть, когда я рискую ввергнуть в пучину многих других, для меня было не вариант.
— Ты никогда не жалела о том, что оставила свою семью?
Мама сглотнула.
— Я знала, что это был правильный выбор для тебя и Невио.
— А ты бы тоже уехала, если бы у тебя не было нас?
Мамин взгляд переместился на папу, который все еще дискутировал с Нино и теперь с Фабиано.
— Может быть, мне потребовалось бы больше времени, чтобы смириться с моей любовью к твоему отцу, но я уверена, что в конце концов я бы ушла к нему.
Мамина семья не пыталась вернуть ее. Я не могла представить, что моя отреагирует так же. Если отец мог принять любовь как причину, то Невио — нет.
Для него любовь была сложна для понимания. Для него преданность и любовь существовали только в связи с нашей семьей, а не за ее пределами. Все, кто находился за пределами нашей семьи, были для него несущественны. Он был похож на собаку-сторожа домашнего скота. Щенков рано знакомили со стадом или семьей, которую они должны были защищать. Все, с чем они росли, попадало под их защиту, все, с чем они сталкивались позже в жизни, было потенциальной угрозой.
— Знаю, что вы с Амо не знакомы. Но что тебе подсказывает твоя интуиция? Думаешь ли ты, что любишь его?