Покореженное эхо
Шрифт:
Вытаскивала раненных с поля боя. Однажды генерала спасла. Потом он ее встретил в Берлине. Вспомнил и узнал спасительницу. Ну а что женщине подаришь в городе, разрушенном войной? Вот он и достал ей этот «бульдог» и даже грамоту дал, что, мол, это не просто оружие, а награда от командования. Эта бумага там же в столе валяется.
— А револьвер?
— Когда я его к виску поднес, Инга у меня его вырвала и в свою сумочку спрятала. Так и унесла с собой.
— Мне нужна эта грамота.
— Жалко. Память все же.
— Я оставлю вам
— Хорошо. Завтра прихвачу ее на работу. Значит, Инга все же вляпалась в историю?
— Можно сказать и так.
— Неудивительно. Авантюристка до мозга костей. Семья, дети, муж, счастье — это не для нее. Лишь бы лететь куда-нибудь навстречу новым приключениям. Ни одного вечера дома не просидела.
— Ушла, и слава Богу. Теперь вам жалеть не о чем. Завтра я к вам загляну.
Журавлев ни ожидал собрать такой богатый урожай. Теперь он знал, из какого оружия стреляет убийца. Но кто именно стреляет из него, он до сих пор с уверенностью сказать не мог, кроме одного случая.
Сколько не работай, а вопросов не убавляется. На один ответ возникает несколько новых вопросов.
5.
Девушка долго отказывалась и не хотела принимать предложение. Неудобно идти к одинокому мужчине на квартиру.
Причем Павел видел, что она не ломается. Не кривляется и не набивает себе цену. Так она воспитана, и с этим придется смириться.
Вино было выпито, Павел расплатился с официантом, и они вышли на свежий воздух. Погода стояла мерзкая, дожди не прекращались, дул холодный ветер.
— Времени еще восьми нет. Может быть, все же поедем ко мне. Я тебе свои гитары покажу, у меня музыка классная.
— Ну если ты музыкант и продюсер, было бы странно не иметь в доме хороших записей. Ладно, уговорил. Только учти, если…
— Дальше можешь не продолжать. Вот машина.
— Но в ней сидят какие-то люди. Кажется, я их в кафе видела.
— Мои телохранители. Не профессионалы, а тоже музыканты. Просто они втемяшили себе в голову, что мне угрожает опасность. В последнее время участились нападения на преуспевающих бизнесменов.
— Они поедут с нами?
— До дверей моей квартиры.
— Страшновато.
— Не выдумывай. Надо доверять людям. Иначе как мы друг друга узнаем, если будем строить наши отношения на сплошных подозрениях.
— Ты прав, конечно. Хорошо, поехали. Квартира девушке понравилась.
Художественный беспорядок, рояль, инструменты и стены, увешанные гитарами.
— Это не комната, а репетиционная. Тут я довожу своих соседей до белого каления. Рядом кабинет. Идем, глянешь.
Кабинет тоже был просторным, с огромным письменным столом у окна, книжными полками по стенам с разбросанными папками и нотами и свободной серединой, где можно устраивать танцы.
— Отличная площадка! — воскликнула Тая. — Тут можно репетировать. А в моей квартире не развернуться.
— Какие
— А где я возьму партнера?
— У тебя нет партнера?
— Конечно, нет. Со мной репетирует на сцене режиссер. А партнер он некудышний. Он смотрит, что я делаю, подглядывает в текст и подает мне реплики.
Ну что я могу сыграть? Естественно, он меня забракует, как трех моих предшественниц.
— Я что-то не понимаю. Репетиции без партнеров?
— Понимаешь, Паша. Это антрепризный театр. Там нет своей труппы. Актеров набирают со стороны. Я уже три года без работы, халтурю на телевидении, где мы с тобой и познакомились. На стоянке, я имею в виду. Мне выпал шанс получить роль, которая мне нравится. Если я ее сыграю хорошо, поступят новые предложения. Можно сказать, что это последний шанс. Мне же не двадцать, а тридцать два. Главного героя, наш постановщик еще не нашел. Он очень придирчивый тип. Вот мне и приходится репетировать с ним, а с не настоящим героем. А там любовь. Попробуй полюбить телеграфный столб, да еще чтобы зрители тебе поверили. Вот я, как дура, и репетирую дома одна против зеркала. Такая фальшивка получается.
— Все понял. Тебе нужен партнер и сцена. Сцену мы нашли, а партнером буду я. Сойдет?
Тая рассмеялась.
— Ты же музыкант, а не драматический актер.
— Главное, что я творческий человек. Это очень важно. Ничего, я поднатужусь, постараюсь, и все получится. Съемки у меня заканчиваются в четыре-пять часов, и по вечерам мы сможем репетировать. Принеси мне пьесу, а я ее прочту и начну вживаться в образ.
— Ладно, давай попробуем. Мы ничего не теряем, а вдруг что-нибудь получится. Вот будет здорово!
— Ты как ребенок, честное слово. Загораешься, как бенгальский огонек. Твои глаза еще голубее становятся. Идем, я покажу тебе спальню.
Спальня тоже Тае понравилась. Огромная кровать, ковер на стене, где висели сабли и кинжалы, и мохнатый ковер на полу, напоминающий свежескошенную травку.
— Только здесь мы ничего репетировать не будем, — строго сказала девушка.
— Места много, но сплю я здесь один.
— Так я тебе и поверила. Сорокалетний мужчина, интересный, обеспеченный, неженатый и мучается от одиночества.
— Ничего странного. Я, конечно, не святоша, но ту, которая заденет мое сердие, найти не могу. Женщины из шоу-бизнеса мне не подходят по определению. Я слишком хорошо их знаю. С такими семью не создают. А мне нужен очаг, уют, тепло и надежность.
— Думаешь, кто-то другой этого не хочет? К этому все стремятся, но получают единицы, счастливчики.
Спустя несколько дней Павел уже считал, что он один из тех счастливчиков, которые получили то, к чему все стремятся. На третий день репетиций, где он выкладывался полностью, Тая все же сдалась на милость победителя, и они разделили широкое ложе на двоих, пытаясь стать одним целым. Павел витал в облаках, чего не скажешь о Таисии.