Покой
Шрифт:
– Симпатичная, – сказал я. – Присылай таких почаще.
– Я думал, ты слишком стар для всего этого. Брюнетка?
– Шатенка. Она сказала, что знает твою сестру.
– Вот так просто. «Я знаю его сестру. Просто заскочила поздороваться».
– Она спросила, где ты, и когда я сказал, что не знаю, она назвалась «подругой Шерри», вследствие чего пришлось спросить, кто такая Шерри, и она объяснила, что это твоя сестра. Как ее настоящее имя?
– Это была Эмма?
– Сам не знаешь? Я имею в виду твою родную сестру.
–
– Твоя подружка не представилась.
Последовала пауза, во время которой я подумал, что наш разговор окончен.
– Послушай, Ден, ты ведь давно здесь живешь, не так ли?
– Всю жизнь. Я родился здесь – могу показать дом.
– Знаешь человека по имени Стюарт Блейн?
Я отложил карандаш и развернулся на стуле лицом к Аарону. Одно колесико было сломано, поэтому пришлось соблюдать осторожность.
– Он ухаживал за моей тетей Оливией.
– Я даже не знал, что у тебя есть тетя. – Он ухмыльнулся, расквитавшись за мой вопрос о Шерри.
– У меня было две. Тетя Оливия давно умерла – она была замужем за мистером Смартом. Тетя Арабелла все еще жива – она старушка. Тетя Белла – сестра моей матери, тетя Ви – сестра моего отца.
– Она была миссис Смарт? Тебе перепадут акции, когда дядя Джулиус сыграет в ящик?
– Он не разговаривал со мной с похорон тети, а Ви умерла двадцать пять лет назад. Разве я похож на мальчика-везунчика?
– Ну ладно, ты лучше объясни, кто такой Стюарт Блейн.
– Я же сказал – человек, который ухаживал за тетей Ви. Он владел банком – тем, который «Банк Кассионсвилла и Канакесси-Вэлли», не «Первым национальным». Полагаю, и сейчас владеет.
– Богатый, значит?
– В те времена был богат, да.
Аарон встал, изображая беспечность, и закрыл дверь кабинета.
– Расскажи мне о нем.
– Я рассказываю тебе истории о моей семье и наших друзьях с тех пор, как ты пришел в отдел. Я думал, тебя от них тошнит.
– Ты не упоминал Блейна, а если и упоминал, то я о нем забыл. Я серьезно, Ден.
Я поведал ему то немногое, что знал, он задумчиво кивнул и вышел из кабинета. В следующий раз, когда мы увиделись, он не упомянул об этом случае.
Примерно через неделю я приводил в порядок свой стол во время перерыва.
– Ты много читаешь, не так ли? – спросил Аарон.
– Люблю читать, – уточнил я. – А вот времени, увы, вечно не хватает.
– Сколько книг, по-твоему, ты читаешь в месяц?
На улице шел дождь, капли стекали по наружной стороне стеклопакета и скапливались на слишком плоском бетонном подоконнике; я не спешил уходить и сел на край стола.
– Около пяти. Случаются, конечно, и более удачные месяцы.
– Ты когда-нибудь заходил в папин магазин?
– Так это твой отец? Луи Голд с Малберри-стрит?
Аарон кивнул.
–
– Он предлагал тебе книги?
– Обычно он просто позволяет осмотреться. Я полагаю, он достанет для меня книгу, если я попрошу о чем-то особенном. Если оно у него есть.
– Я не об этом.
Я запер стол, надел пальто и внезапно вспомнил, что, когда мои отец и мать вернулись из Европы и вновь открыли высокий белый особняк, принадлежавший бабушке, самой важной переменой в жизни – как мне тогда казалось – стало то, что я больше не мог свободно бегать на улице в любую погоду, одетый, как мне заблагорассудится. Тетя Оливия никогда не поднимала шума из-за пальто, шляп и галош; моя мать – возможно, отчасти из-за угрызений совести за нашу долгую разлуку – поступала наоборот.
– Ден, ты когда-нибудь слышал о книге под названием «Любвеобильный легист»? Ее написала некая Аманда Рос.
Я покачал головой.
– Папа продал ее мистеру Стюарту Блейну за двести долларов.
– Должно быть, редкая книга.
– Наверное, – сказал Аарон.
– Порнография?
– Не знаю. Сомневаюсь. Выходит, ты про нее ничего не знаешь?
Я заверил его, что не знаю, взял зонтик и вышел в коридор, а потом, через боковую дверь, на грязную парковку. После смерти мамы я продал дом бабушки и с той поры жил один. Руководствуясь сам не знаю каким чутьем, я решил перед обедом заглянуть в библиотеку. В библиотечном каталоге не было книг Аманды Рос, зато нашлась ее биография – «О, редкая Аманда». Я пролистал книгу и узнал, что миссис Рос была эксцентричной викторианской романисткой со склонностью к аллитерации. В списке ее творений присутствовали «Ирен Иддесли», «Делина Делани» и «Дональд Дадли», а также две книги стихов – «Смрад созидания» и «Поэмы прокола». Никакого «Любвеобильного легиста».
– Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?
– Нет, – сказал я.
– У вас довольно потерянный вид. – Библиотекарша улыбнулась. – Но я вижу, вы нашли книгу.
– Читать не собираюсь, – сказал я и поставил томик на место.
Библиотекарша была довольно миловидной и стройной женщиной лет тридцати-тридцати пяти.
– Если понадобится помощь, я буду за стойкой администратора.
– Не хотел показаться грубым, – признался я, – просто редко читаю биографии.
– А что вы читаете?
– В основном художественную литературу и книги по истории.
– Тогда вам стоит попробовать биографический жанр. Кто-то сказал, что это единственная достоверная история, а я подозреваю, что большая часть биографий – вымысел как минимум наполовину. И они бывают довольно занимательны.
– По правде говоря, это меня угнетает. Я пришел сюда в поисках некоего старого романа под названием «Любвеобильный легист» – мне про него рассказали.
– Звучит как восемнадцатый век, хотя, если это роман, маловероятно…