Покров
Шрифт:
Вытащила листок со считалочкой. В пыльном рюкзаке, который кто-то заботливо оставил в тумбочке, нашёлся пенал. Достав ручку, Василиса, не читая стишок, написала внизу «Кролик никогда не прыгает наугад». Быстро спрятав бумажку в пенал, чтобы поразмыслить обо всей этой истории как-нибудь на досуге, бросила куртку и рюкзак на тумбочку.
Голоса родителей становились всё отчётливее. Наконец, дверь открылась, и вошёл
– Ну что, Васька? – отец, широко улыбаясь, потрепал Василису по голове. – У тебя аж две подушки?
– Ну, как ты? – Мама обеспокоенно осматривала гипс.
– Ничего, заживёт, – отмахнулась Василиса. – Домой очень хочется.
– Куда? В Добромыслов? – спросила мама, усаживаясь на край кровати.
– Нет, в Покров.
– Покров? – переспросил отец. – А, ты уже в курсе. Но это ещё только предложение.
Василисе почему-то так не казалось. Название выскакивало так свободно, будто никакого другого вообще никогда не существовало.
– Так когда домой? – умоляющие спросила Василиса.
– Да хоть сегодня, – весело ответил отец.
– Ещё чего, – строго сказала мама.
– Домой! Домой! – заголосила Василиса. – Сейчас!
Но до выписки пришлось ждать ещё две недели, врачи не хотели слушать никаких уговоров, и нытьё со слезами на них тоже не подействовало. Так и коротала Василиса длинные больничные сутки то в обществе Даши, проходившей сквозь кона и стены, то посещавших её почти каждый день Зои и Гаврила (эти двое каждый раз нудели о домашних заданиях). Один раз из лунных отсветов материализовался Ксерампелин-Вася, принёс книжку о Вражьей Горе. И два раза в день палату посещала баба Рая (от сырников, оладушек и пирожков, похоже, прибавились килограммы).
Наконец-то родители утрясли все вопросы с докторами и приехали забирать её домой. Пока мама собирала вещи, Василиса, прыгая на одной ноге, кое-как самостоятельно оделась. Костыли решено было взять с собой, а для транспортировки до машины привезли коляску. От желания оказаться дома даже руки тряслись. Специально уговорила отца сделать небольшой крюк, чтобы осмотреть весь посёлок.
Школа без крыши выглядела как будто обезглавленной. Музей чернел окнами и подпалинами на стенах. Видимо, с подработкой придётся пока повременить. Да и куда ей с такой ногой.
Дом Короедовых стоял и без крыши, и без башни, отсутствие которой сильнее всего бросалось
Поваленных заборов почти не осталось – повсюду стучали молотками хозяева полуразрушенных домов. Люди молча и угрюмо оттирали окна, заляпанные грязью, сгребали мусор со дворов в аккуратные кучки, кое-кто даже подметал тротуары.
Таунхаусы оказались в полном порядке. Пару заборов, конечно, свалило, клумбы и качели кое-где отсутствовали, но в целом, всё было на месте. Как и обшарпанная церковь и домовый храмик отца Павла.
Отец помог Василисе выбраться из машины. С непривычки она чуть не упала, попытавшись пройти пару шагов с костылями. Опираться на них оказалось жутко неудобно, сильно давило на подмышки, а наступать на ногу нельзя.
– Давай я тебя отнесу? – предложил отец, пока мама вынимала из машины вещи.
– Ещё чего. Такую здоровую девку таскать. Ну-ка, посторонись. – Бабушка Зои, невесть откуда вынырнувшая, обошла отца, даже чуть подвинула его тазом. Хмуро окинув взглядом Василису, балансирующую на одной ноге, Ядвига Мстиславовна хмыкнула и удовлетворённо кивнула. – На-ка, возьми.
Зоина бабушка протянула Василисе деревянные костыли странного вида, сделанные в форме изогнутой буквы «г». На середине каждого крепилась ещё ручка. Василиса, криво улыбнувшись, передала свои костыли маме и, чтобы уважить пожилого человека, приняла подарок, даже не надеясь, что он ей подойдёт.
Но ручки легли точно в ладони, подмышкам стало на удивление удобно. Василиса легко передвигалась по двору, почти скакала, радостно улыбаясь. Теперь не придётся постоянно торчать дома.
– Сколько мы вам должны? – спросила мама.
– Ещё чего! – возмутилась Ядвига Мстиславовна. – Как поправишься – вернёшь. До свидания.
– До свидания. Спасибо! – Василиса так и продолжала перепрыгивать лужи во дворике.
– Спасибо вам! – крикнул отец вслед Зоиной бабушке, ковылявшей прочь от таунхаусов.
Но преодолеть лестницу Василиса не смогла даже с такими удобными подставками, и отец, не слушая больше никаких протестов, легко и весело внёс её домой. Только войдя в свою комнату, она наконец ощутила теплоту внутри. Теплоту и предвкушение.
104