Покровитель
Шрифт:
Наношу несколько капель духов на шею и запястья и встаю возле окна в ожидании Виталия. Ничем другим заняться не получается. Я волнуюсь от того, что иду в общество людей, которых не знаю. Набираю номер сына, но он не отвечает. Звоню соседке и в этот момент к подъезду подъезжает машина Виталия. Зажимаю трубку между ухом и плечом и иду в прихожую. Надеваю пальто, закрываю квартиру и спускаюсь вниз. Соседка уверяет, что у них все хорошо, Андрюша общается с ее детьми, и они уже собираются домой. Слышу на заднем плане смех детей и мужа соседки. Они что-то увлеченно обсуждают, а у меня начинает щемить в груди. Моему сыну весело в кругу чужой семьи. В этот момент мне тоже хочется
Выхожу на улицу и быстро добегаю до машины, а в душе все равно ноет. Не знаю, что со мной, волнение смешивается с плохим настроением и чувством, что я отвратительная мать. И в машину я сажусь с огромным желанием вернуться домой, забрать сына и провести с ним выходные.
— Прекрасно выглядишь, — осматривая меня, произносит Аронов.
— Спасибо, ты тоже хорош, — натянуто улыбаюсь и отворачиваюсь к окну. В салоне как всегда пахнет кожей и его холодным парфюмом.
— Что-то не так? — довольно спокойно спрашивает Виталий.
— Нет, все нормально, — отвечаю, так и не оборачиваясь.
— Тогда, будь добра, повернись ко мне! — повелительно проговаривает он. Подчиняюсь, поворачиваясь, а Виталий молча смотрит на меня тяжелым взглядом, пытаясь понять мое настроение. А разве ему не все равно, что со мной. Я с ним рядом, делаю всё, что говорит, не перечу и ничего не предъявляю, а свой внутренний дискомфорт я переживаю сама.
— Это тебе. Надень, — он опускает мне на колени тёмно-синюю коробочку. Замираю, рассматривая ее.
— Что это?
— Открой, узнаешь. — Я прекрасно понимаю, что это подарок. И даже не сомневаюсь, что очень дорогой. Только все это никак не укладывается в формат наших отношений. Он уже достаточно мне дал и даже больше, чем нужно. Открываю коробочку и вижу там красивые серьги. Брильянтовые нити, на конце которых рубиновые капли. Никогда не держала в руках что-то подобное. С одной стороны, во мне просыпается маленькая девочка, которая скачет от восхищения, а с другой стороны…
— Очень красиво, но я не могу принять такой подарок, — закрываю коробочку и протягиваю ее Виталию. — Такие подарки дарят любимым женщинам, а у нас — другой формат отношений, — в моем голосе нет обвинений или обиды, это просто констатация факта. Я почему-то не могу пересилить себя и с восторгом принять эти серьги. Я ненормальная женщина! Виталий зло ухмыляется, не принимая коробочку, долго молчит, убивая меня темным взглядом, от которого прокатываются мурашки по телу и становится неуютно.
— Это не подарок, это демонстрация моего благосостояния и облагораживания тебя, — холодным тоном выдает он. — Так что, будь добра, оставь выводы при себе и надень эти чёртовы серьги! — в его холодном тоне проскальзывает раздражение, и теперь он демонстративно отворачивается от меня. Боже, почему бы мне просто не прикусить язык!
«Облагораживания» — слово то какое придумал! Хотя я же вещь и ко мне можно подбирать любые слова. Меня кидает из крайности в крайность. Когда же закончится этот день! Открываю коробочку, быстро надеваю серьги и закусываю губы, приказывая себе молчать.
Артем въезжает во двор огромного трехэтажного дома из белого камня и останавливается возле главного входа с массивными деревянными дверьми. Виталий выходит из машины, подает мне руку, но смотрит пустым взглядом куда-то сквозь меня. Ну что мне стоило просто молча принять эти сережки? Дура! Обхватываю его руку, замечая, что у Виталия очень холодная ладонь, просто ледяная, хотя в машине было тепло. Мы молча проходим в холл огромного дома. Нас встречает милая девушка в униформе и забирает верхнюю одежду. Хватаюсь за предплечье Виталия и сильно сжимаю от волнения. Когда мы проходим, в большой зал с камином, высокими потолками и огромной люстрой, я почти теряю сознание. Мне действительно становится дурно. Вокруг сплошная роскошь и пахнет деньгами. Бренды, драгоценности, дорой алкоголь, закуски, которые разносят официанты. И посреди всего этого рояль, на котором играет молодой мужчина и поет милая девушка. Все это напоминает прием восемнадцатого века, за исключением того, что на всех современная одежда. Хочется сбежать, потому что кажется, что все смотрят только на меня и оценивают, сканируя внешний вид, а потом шепчутся, обсуждая.
— Расслабься, расправь плечи и надень на лицо лёгкое безразличие, — шепчет мне Виталий. — Ну и, если тебе так легче, можешь и дальше впивать ногти в мою руку, — усмехается он. Ослабляю хватку, пытаясь выдохнуть. Аронов подхватывает бокал шампанского и передает его мне. Делаю глоток, немного расслабляюсь, но опять напрягаюсь, когда к нам идет балерина. Нет, она не идет. Она — плывет. Есть женственные девушки, а есть — наигранно манерные, словно кривляются.
— Добрый вечер, — здоровается она с нами, натягивая улыбку и протягивает Виталию руку.
— Добрый вечер, — здоровается Аронов, слегка пожимая ее ладонь. Ну слава богу, а я уж подумала, что он ее поцелует. Внимательно рассматриваю женщину и понимаю, что она слегка косит. Издалека это незаметно, а вот в близи ее левый глаз определенно немного косит. — Это Елена, — представляет меня Виталий. — А это Екатерина.
— Очень приятно, Елена, — сдержанно кивает мне косая балерина и, не скрывая, рассматривает меня с ног до головы. — Надеюсь, вам понравится вечер, — говорит она, переводя взгляд на Виталия.
— Пойдем, я познакомлю тебя с Абрамовым, — она в наглую хватает Виталия за руку и куда-то тянет. — Елена, у нас очень вкусные закуски. Вот там, — указывает мне на фуршетный стол, намекая, чтобы я шла есть и отпустила Виталия. Начинаю злиться, но глубоко дышу, пытаясь сдержаться от комментариев. Отпускаю Аронова, отдавая балерине.
— Подождет твой Абрамов, он тоже во мне заинтересован, поэтому сам подойдет. А мы пока потанцуем с Еленой, — выдает Виталий, вызывает мою улыбку. Екатерина отступает и вновь натягивает улыбку, стреляя в меня недовольным взглядом, а я улыбаюсь ей в ответ. — Да, конечно, отдыхайте, дела подождут, — она указывает рукой в центр зала, где под живую музыку уже танцуют несколько пар. Виталий тянет меня туда, и я специально вручаю ей свой недопитый бокал и иду танцевать. Оборачиваюсь и вижу, как Белинская со злостью ставит бокал на поднос официанта.
— Забавно, — усмехается Аронов, притягивая меня к себе за талию. — Две женщины, не имеющие никакого на меня права — ревнуют.
— То есть ты признаешь, что она ревнует? — мы начинаем медленно кружиться.
— То есть ты не отрицаешь, что ты тоже ревнуешь? — приподнимая брови спрашивает Аронов.
— Мы сейчас говорим не обо мне. И я не ревную, просто не нравится эта женщина.
— Вот и хорошо, милая, ревность разрушает. Тем более в нашем случае она неуместна, — киваю ему в ответ, а внутри начинает опять что-то гореть. Такое знакомое чувство разочарования. Словно я на что-то надеялась, а он спустил меня с небес на землю. Но я ведь не надеялась?