Полчаса до весны

Шолох Юлия

Кварты последних курсов попадались в стенах академии крайне редко, и все как один такие несчастные и больные, что не знай девчонки в точности, что такому виду предшествовало, могли бы пожалеть несчастных.

К обеду, однако, на свет выползли и последние мастодонты вроде Шатая, который наверняка куролесил где-то до самого утра.

Лиза с Кветкой вышли после обеда из столовой, направились на первый этаж, и подойдя к лестнице, встретили Алехо. Он тоже имел болезненный и помятый вид, хотя переоделся и возможно, даже побрился. Ну уж одеколоном от него несло вообще за несколько

метров. Увидев девчонок, он не стал, как обычно делать вид, что занятая особа, а вместо этого остановился, нахмурился и поманил Кветку пальцем, а потом отошел в сторону. Прямо от сердца отлегло – она все еще ждала, что и после вчерашнего кварт умудрится прибегнуть к своему обычному поведению – сделает вид, что ничего не происходит.

Лиза вздохнула и пошла дальше, а Кветка остановилась напротив Алехо.

– Ты! Ты вчера у меня убирала? – спросил он так громко, что услышали бы и в том конце длиннющего коридора.

– Да.

Он наклонился ближе и заговорил гораздо тише.

– Вчера я был пьян. Чтобы я ни делал, не обращай внимания. У меня, бывает, крышу сносит, но не вздумай об этом болтать, ясно?

Кветка молчала, смотря на него исподлобья. Однозначно, кварт успел побриться и принять душ. И расчесаться. И при этом умудрялся выглядеть таким же диким, как вчера. А глаза, кстати, у него предательски бегали.

Вчерашнее таинство заставляло ее улыбаться всю ночь напролет и водить кончиками пальцев по простыне, представляя, что она гладит его волосы. Добровольно она такую память портить не станет.

– Чего онемела? Оглохла?

Кветка подняла лицо и светло улыбнулась.

– Хорошо, я забуду. Если ты хочешь, - твердо сказала она.

На миг кварт болезненно прищурился, будто у него стрельнуло в голове, а потом равнодушно поинтересовался:

– И что я такого сделал, что твое лицо как у первостатейной сплетницы?

Кветка не дала себя смутить и спокойно ответила:

– Вчера ты о чем-то меня просил. Ты не сказал ни слова, но никогда прежде меня так настойчиво не просили. Но я забуду о просьбе… если ты действительно этого хочешь, ведь это не я каждый раз прохожу мимо тебя с таким видом, будто в упор тебя не вижу.

Он долго молчал, прикрыв глаза и неровно дыша. Так долго стоял, не шевелясь и смотря в одну точку, что даже окружающие стали оборачиваться. Потом вскинул голову и громко сказал:

– Придешь вечером, закончишь уборку. Заплачу с добавкой.

И отвернувшись, ушел.

***

Алехо плохо представлял себе масштаб тех изменений, которые собирался воплотить в жизнь и справедливо предполагал, что в данном случае незнание к лучшему, потому что иначе страх будущего придавит его бетонной плитой и не позволит даже пошевелиться.

Но ему необязательно проходить через этот кошмар в одиночестве. Решено. Он возьмет её с собой.

Давно известно, что фанатик, зараженный любой идеей способен идти напролом, существуя только ради своих сомнительных идеалов. Но не менее эффективны случаи, когда человек делает что-то не за-ради расплывчатой массы себе подобных, а ради самого себя.

Он должен получить что-то для себя. Чистую, настоящую, верную любовь, которой

не бывает в мире квартов. Она там просто не рождается, потому что не на чем держаться. Любовь, ради которой стоит пройти любой тернистый путь испытаний. Это решение, конечно, очень эгоистично, ведь оно представляет опасность… для нее. Но, по крайней мере, можно попробовать дать ей выбор. И если Алехо ошибся, если он придумал то, чего на самом деле не существует, пусть расплата ляжет на его совесть. Тогда он изберет первый путь – слепого фанатизма.

Алехо прошелся по квартире, проверяя, насколько хорошо навела порядок команда профуборки, которую он недавно вызвал из города. В общем-то, порядок идеален.

Он хотел, чтобы впредь все шло идеально. Конечно, в некоторых вопросах это невозможно. Будет много грязи. Она уже есть. И дело не в пьянстве, которое он себе позволил – он просто не мог не переступить через эту черту, не мог не попрощаться с самой бессмысленной и простой попыткой решить проблемы, не убедившись, что проблемы так не решатся и лучше навсегда забыть о бутылке.

Пора приступать к делу, как бы ни хотелось оттянуть начало. Стоит отложить раз, за ним тут же последует другой – и очнешься уже на пенсии, здраво рассудив, что теперь-то уж точно поздно дергаться. Нет, он не позволит себе так просто сдаться. Да, случатся многие неизбежные вещи, навсегда впечатанные в совесть. Он будет много раз ошибаться. Кто-то пострадает. Кто-то станет его ненавидеть, кто-то обожествлять. Постепенно равнодушных будет все меньше и меньше, но Алехо все равно с трудом представлял обширное поле военных действий, которые ему однажды придется развернуть. Нет, он будет действовать медленно, продуманно, постепенно, делать шаг за шагом - потому что это единственный способ дойти до конца и не сойти по дороге с ума.

Но перед тем как начать разработку первоначального плана есть кое-что, что должно пройти идеально. Кое-что, ради чего стоило жить и бороться. Его личная награда, талисман, охранная грамота. Его сердце.

Он и не представлял, что можно настолько сильно чего-нибудь ждать.

Однако вечером вместо Кветки к нему явилась другая девушка. Она жутко нервничала, переступала на пороге с ноги на ногу и долго собиралась с силами прежде чем выкрикнуть единой фразой:

– Меня староста попросила прийти и заменить Кветку, потому что она не смогла прийти.

– Почему?

– Я не знаю.

Однако судя по бегающим глазам и бледному лицу, она очень даже знала.

– Говори, - повысил Алехо голос.

Девчонка сглотнула и сказала:

– Она… заболела.

– Днем она была вполне здорова.

– Так… вышло.

– Слушай, ты все равно мне расскажешь. Ты знаешь об этом, так? Я могу заставить тебя говорить, но мне совсем не хочется. Лучше сразу объясни, что произошло, и не будем тратить время!

– Её избили.

Алехо больше не смог ничего спросить, только дернул куртку с вешалки и вышел из квартиры, практически не обратив внимания, что девчонка успела выскочить в коридор за секунду до него. К счастью, успела, потому что иначе он бы её запер в квартире и вряд ли бы об этом вспомнил.