Полдень сегодняшней ночи
Шрифт:
– Нет.
– И слава Богу! Без малого неделю мы гонялись за всей командой затейников, а при ликвидации потеряли полтора десятка дружинников. Цифровые демоны, они ведь не беси, им гранатомет не страшнее детской хлопушки… Еще сутки пришлось потратить на поиски «вызыванта».
– Ты плохой рассказчик. По твоей интонации ясно, что это хитрый медикус. Держу пари, входной портал оказался где-нибудь в его нелегальной клинике.
«Мальчик быстро осваивает спецтерминологию… – с удовлетворением отметил господин старший витязь, – совсем как Бойков когда-то».
– Над столом.
– Что – над столом?
– Входной портал оказался прямо у него в кабинете над рабочим столом. Мало того, стол украшал своим пребыванием сам лекарь, обнаженный, со следами всяческого озорства на теле… нечисть, она любит поглумиться… и очень выразительной гримасой на лице. Смесь испуга с изумлением… После того, как «вызыванта» раздели и придушили, указательный палец правой руки вложили в рот, так делают маленькие дети. Ну а указательный палец левой руки… хм… хм… не думаю, что тебе нужны подробности. Мы нашли милую и ужасно перепуганную старушку, работавшую у медикуса секретаршей, ассистенткой, медсестрой и уборщицей одновременно. Иной раз удивляешься, почему люди в семьдесят пять лет обладают более ясным разумением, чем в двадцать пять? Ни память им не отказывает, ни здравый смысл. Старушка видела и слышала всего-ничего, обрывки, мелочь. Но ей этого хватило, чтобы унести ноги через минуту после начала миниатюрной рождественской свистопляски и до конца дней своих очень исправно посещать церковь, исповедоваться, причащаться. По ее сбивчивым словам выходило следующее: некий элегантный молодой человек, – уж не Февда ли часом? захаживал раза три-четыре, вел с народным целителем переговоры. Мол, эти крестовики, то есть мы, непременно придут и проверят, ну а потом все начнем. Надо бы не торопиться, надо бы наверняка и путем. Ну а затем, говорит бабушка, ваш этот солдатик приходил, – и показывает на Яковлева. Только он в дверь, прием сейчас же распустили, опять молодой явился. Выяснили вашего «солдатика», телепнул его доктор. Бывшая секретарша вещает дальше: вы, то есть мы, только не подумайте, что я, то есть старушка, у замочной скважины подслушиваю. Нет у меня такой привычки. В роду нашем никогда такого не водилось. Но поинтересовалась чутюшки, это да. Самую малость. Как мне тут с делами управляться, бабушке то есть, когда я всего-то не знаю, этот же, медикус то есть, одно расскажет, другое забудет… Словом, поинтересовалась. Они, за дверью-то, навроде как торгуются. Один говорит, мол три миллиона баксов… да вы этой суммы в глаза не видели… Другой: на что мне это здесь. Первый ему, ну, мол, хорошо, пять миллионов там, документы на выезд совершенно исправные, билет, и всем интересующимся лицам отведем глаза. Второй: а там еще должен быть домик на море, где-нибудь во Франции… Второй, мол, нет проблем, все включаем в договор; по рукам? Э, нет – ему отвечают, знаю я вашу манеру. Мне еще тридцать лет осталось, ну, сорок от силы. А потом? Жарить меня чего-то там, бабуля не услышала, что именно, но, кажется, опасался клиент, будто бы кто-то его поджарит. Так и сказал. И добавляет, мол, хочу обеспеченного будущего у хозяина, после всего. Второй молчит-молчит, какой-то треск, шум, из-под двери холодом потянуло… Потом лекарю отвечают: так и так, пугаться не стоит, был всего-навсего сеанс связи, слезьте со шкафа. Начальство дает добро. Но только здесь– на полтора миллиона меньше. А что – там? – натурально интересуется клиент. Ему доступно объясняют, мол, в целом, это нарушение установленного порядка вещей; но вы нам нужны; поэтому за порогом начнете свою карьеру с майора интендантской службы. Большего добиться невозможно. Медикус посокрушался, мол, как неромантично, в таком месте и вдруг интендантская служба… Но согласился. Бабушка наша, даром не подслушивала у замочной скважины, говорит, вроде народный целитель паркером дареным защелкал, ан нет, ему говорят, кровью положено, кровью…
– Документы, значит, миллионы, домик у моря… Петрович, ты плохой рассказчик. В этом детективе слишком рано стало ясно, что жертву ждала удавка, а не сокровища.
– Его ждала не удавка, мальчик мой, а именно то, чего он так боялся. У нас с Воздушным королевством иногда бывают взаимные инспекции. Проверяем, соблюдаются ли статьи Конкордата как договорились… Однажды я был с проверкой в их провинции Жаровня-XIV. Среди всего прочего видел там и нашего старого знакомого на положении… как бы поточнее описать? одного из самых почетных гостей. Его поджаривают на именной сковородке. На сковородочной ручке – гравировка: «Майору интендантской службы. Стоимость $ 3.500.000».
– Насчет рассказчика. Беру свои слова назад.
– Мудрое решение. Собственно, я поведал эту печальную повесть ради маленького комментария. Вроде бы какая мелочь, все знают, что есть выбор. Можно либо туда, либо сюда. Третьего, как говорится, не дано. Неверующим разъяснят ситуации после смерти. Но даже те, кто очень хорошо чувствует выбор, не хочет думать, что акт выбора ничего не гарантирует. Можно поставить на черное и проиграться. Можно поставить на белое и проиграться. Жизнь состоит из миллионов мелочей. Каждую секунду можно напороться на смертельно опасную мелочь.
– Ты хочешь сказать, мы позабыли о какой-то мелочи?
– Именно так. Мне как раз пришло в голову поразмышлять вслух о мелочах. Смею надеяться, это будет небезынтересным для тебя. Представь себе мысленно карту Москвы. По поручению воеводы мы с тобой превратились в стражей Ярославского вокзала. Три дружинника сидят на платформе «Москва-III». Машенька и еще два – на «Маленковской». Ударная группа в составе Бойкова и прочих дружинников почивает на базе в Сокольниках. По первому сигналу все мы должны собраться в одной точке… где они ударят. Или же, если неприятель пожелает, – в двух точках. На три у них явно не хватит сил. Если наш визави окажется ужасно неразумным существом, он действительно приведет в действие план воеводы, напав на одну из групп. Однако, повторяю, только в том случае, если он – ужасно неразумное существо. Твердо известно, что Зеленому Колокольчику, для передвижения к Александрову, нужна Ярославская железная дорога. Иными словами, ему потребуется электричка. Вроде бы вполне справедливы действия Бойкова: мы перекрыли первые три платформы по этому направлению… Но… оставаясь в пределах здравого размышления, скажу: все это крайне нездраво! Во-первых, на территории Москвы есть еще четыре платформы по Ярославской железной дороге. Если память мне не изменяет, «Яуза», «Северянин», «Лосиноостровская» и «Лось». Таким образом, команда Зеленого Колокольчика может покинуть нас в любой момент: стоит только добраться до любой из них.
– Собственно, сесть на электричку можно и за пределами Москвы.
– Совершенно с тобой согласен. И, во-вторых, Ярославское шоссе предлагает нашим друзьям неограниченную возможность передвижения на каком-нибудь автобусе… Напрашивается вывод: мы ничего не прикрываем. Мы выпускаем их из города. И я понимаю Бойкова. Он не хочет, надо полагать, превратить Москву в новый Сталинград, где что ни дом – то все Павлова. Как воевода обнаружит, где именно находится Зеленый Колокольчик, и на чем он его собирается догонять, для меня, старика, загадка. Но сам-то воевода явно имеет козырь в рукаве…
Симонов решительно допил кофе и отставил чашку.
– Мелочь, которая меня беспокоит, заключается в другом. Наш друг, если ему не помешает самолюбие, может задаться вопросом: чего ради меня так легко отпускают? Я их знаю, скажет себе Февда, они не умеют совершать такие ошибки… Если они так, – спросит себя милейший партнер по военно-стратегическим играм, – то я – как?
В этот миг зазуммерила связь, а еще через секунду Петрович исчез.
Сражение за Москву-3. Разгром в Сокольниках
18 июня, все тот же вечер
Утро принесло Зеленому Колокольчику какой-то невероятный, экзотический успех. Он отдал за прорыв десятка три-четыре гарнизонных крыс, не больше. Весь день напролет ему пришлось обучать Песью Глотку азам работы с сетью московских резидентов. Точнее, с жалкими остатками сети, куда должны были влиться сам господин капитан и семнадцать подначальных ему бесей – в качестве командного звена. За двенадцать часов экс-бандит узнал так много, что Зеленый Колокольчик мысленно перевел его в статус ладьи на своей игровой доске. Среди всего прочего Песья Глотка получил в полное свое распоряжение, например, ключевую фразу, которая заставила бы премьер-министра явиться в условленное место и предложить свои услуги…
Для начала Февда потребовал от капитана провести операцию прикрытия. Потревожить Бойкова, хоть бы и пришлось израсходовать четыре-пять бесей, чтобы в это время маленький отряд Зеленого Колокольчика ушел из Москвы спокойно…
Старенький туристический «Икарус» уносил полковника, сержанта и полдюжины рядовых бесей на северо-восток по Ярославскому шоссе. Минут пять назад автобус миновал Московскую кольцевую автодорогу. Насмерть перепуганный водитель все мешал себе думать, что это его последний рейс. Чудовище с рогами и копытами честно сообщило ему на чистом русском языке: «Пока вертишь баранку – ты жив». Но шофер больше думал о чуде и милосердии, чем о собственной гибели. И чем больше он размышлял на эту тему, тем больше обнаруживал аргументов, неоспоримо свидетельствующих об одном: его не убьют; им не выгодно убивать его, да и не нужно; он выкрутится как-нибудь; что-нибудь обязательно произойдет, и он спасется. На протяжении всей своей питейной и хулиганственной жизни водитель «Икаруса» не имел достаточно времени и порядочных условий, чтобы как следует подумать о чуде и милосердии. Теперь ему пришлось стремительно нагонять упущенное. Напрасно; через несколько часов его планировалось удушить и бросить в ближайшую придорожную канаву.
Зеленый Колокольчик прикрыл глаза и просидел так с минуту или чуть более того. Никто не смел его потревожить: начальство вышло с кем-то на связь.
Вот он мысленно скомандовал «Отбой!» Поднял веки и подозвал к себе Мортяна.
– Знаешь, сержант, дерьмо твои приметы. Ни сам ты теперь не прикончишь конопатую, ни она тебя. Ваше маленькое пари на жизнь решили за вас…
– Да неужто Глотка? Неужто одолел ее? Он ведь хлюпик, неженка!
– Да, сержант, да и еще раз да. Этот, прости бесе, паршивый человечишка сделал то, чего не добились мы с тобой, милейший вояка, и вся наша дикая дивизия. Он уложил двух витязей и двух дружинников, не потеряв никого из своих.