Полет мечты

Гурыныч Змей

– Не учебники, а обложку, и не в унитаз, а в мусоропровод.
– Уточнил я.
– А сам учебник я зачитал до дыр, и что делать с дырами пока не решил.

– Свежо предание, но верится с трудом.
– Парирует мой выпад девчонка.
– А дыры пока я вижу в твоем образовании. И такие, в которые даже трамвай проедет, не напрягаясь.

Как бы в подтверждение ее слов, под нами, не торопясь, прополз очередной трамвай.

– Ну, насчет дыр в моем образовании, мы говорить пока не будем.
– Продолжил беседу я.
– Ведь меня все-таки перевели в следующий класс, а это значит, - либо дыры не такие заметные, либо учителя решили закрыть на них глаза. Так

вот, перед окончанием учебного года нашему классу устроили экзамен по чтению. И вот об этом я сейчас и собираюсь рассказать.

– С этим, наверное, у вас опоздали, лет этак на несколько.
– Язвит девчонка - У нас проверка на скорость чтения была, я уж не помню когда.

– Я про скорость, вроде, не говорил. Это был экзамен по литературному чтению.
– Вижу, не перебивает, значит интересно.
– Что занятно, о нем никого не предупредили. После звонка училка перевела нас в другую классную комнату и приказала занять свои места. А позади уже сидела толпа взрослых. Как потом выяснилось, это были учителя из других школ, пришедшие полюбоваться, как над нами издеваются. Затем русачка представила нам по имени, отчеству какую-то девчонку. Сказала, что это практикантка из университета, и она будет вести урок, а сама присоединилась к учителям в конце класса. Нет, если на эту практикантку надеть школьную форму, то она бы слилась с учениками на переменке. Причем, старшеклассницы выглядели бы, намного старше, чем она.

– "Ее ребенком все зовут".
– Выдает метафору моя собеседница.

– Слова классика, как нельзя кстати.
– Продолжаю я, с надеждой, что она не спросит, кого я имею ввиду. Фраза настолько расхожая в нашей семье, что упоминание автора считается моветоном, а я как назло, то ли забыл, то ли вообще, не знал.
– Девочка говорит, что сейчас у нас будет особый экзамен по литературному чтению, прошедшие который, будут переведены в следующий класс сейчас, а остальные будут проходить его вторично в конце лета.

– Ты-то сдал?
– Звучит ехидный вопрос.

– С трудом.
– Признаюсь я.
– Она мне посоветовала перед зеркалом на каникулах почитать. Только я так и не понял, как это, одновременно читать и в зеркало смотреться. Так как я сижу на первой парте, кроме нее мою физиономию, никто так и не смог оценить. Она мне об этом потом на перемене баш на баш сообщила.

– А за что это тебя на первой парте держат?
– Интересуется девчонка.
– Ты что в отличниках числишься.

– Упаси господь, за кого ты меня держишь?- Отмахиваюсь я - Просто до второй парты не всякая линейка достает. А дальше меня сажать просто опасно. Происходит неизбежное. Либо мы с учителем идем к заучу, а все остальные гуляют, либо я последние двадцать минут сижу на подоконнике в коридоре. Так, и о чем же это я? Ах, да! Достает практикантка книжку, а там сказки в стихах с картинками, и мы по очереди читаем.

– Автора помнишь?
– Звучит ожидаемый вопрос.

– Какой-то мужик, с военной фамилией.
– Отвечаю я.
– Вот просто крутится на языке, а вспомнить не могу. У него и стихи классные, не только сказки.

– Войнич, что ли? - Предполагает она.

– Во-первых, - Войнич женщина, а во-вторых, - прозаик.
– На автомате отвечаю я.
– Из женщин поэтов, приходит на ум только Агния Барто. А у нее, только, считалочки детские. Что ты меня путаешь! Я же, кажется, сказал что поэт - мужчина.

– Да погоди ты!
– Обрывает меня девчонка.
– А, тот текст, который ты вслух литературно читал. Название помнишь?

– "Сказка о попе и его балде", вроде.
–

Вспоминаю я.

– "Работнике его Балде".
– Поправляет меня собеседница.
– Это же Пушкин!

– Точно, он!
– Неизвестно чему радуюсь я.
– Раз пушка - это оружие военных, значит фамилия тоже военная. И еще его книга самая тяжелая в нашей семейной библиотеке.

– Ты, только что, обозвал его классиком.
– Вдруг, вспылила девчонка.
– Затем восхищался его стихами. И тут, на тебе, - тяжелое чтиво!

– Ты не так все поняла.
– Остановил я благородный порыв защитницы поэзии. Только бы не ляпнуть, что стихи, это девчачье чтиво. Тогда она точно меня летать научит.
– Просто, в нашей домашней библиотеке весь Пушкин в одном томе. Какое-то юбилейное собрание сочинений. А так, как написал он немало, то книжка получилась очень толстой. И иллюстраций в нем немеренно. И формат тома альбомный. Один минус все-таки есть. Она весит как пол-меня. Короче, читать ее, мягко выражаясь, невозможно. Так что, если что-то нужно прочесть, то я беру или в библиотеке, или у друзей. Дефицита пока нет. Так, о чем это я? Ага, вспомнил! Судя по всему, "Сказку о попе и работнике его Балде" ты читала. И о чем там речь, в курсе. Если на "Анну Каренину" в хрестоматии понадобилось, скажем, три страницы, то на эту сказку понадобится пара предложений, не больше. Я сейчас попытаюсь их произнести, а ты оценишь прав я, или нет.

Тут пришлось сделать паузу, так как под нами проехало аж два трамвая, правда, в разные стороны. Но это не помешало моей собеседнице улыбнуться и кивнуть в знак согласия. Давай, мол, дерзай, а публика тебя оценит.

– Лицо духовного сана нанимает, для выполнения хозяйственных работ, сотрудника за мизерную оплату. После выполнения этих работ и во время получения оплаты сотрудник, на радость окружающих, убивает работодателя. Мораль - нельзя быть жадным.
– Я тяжело вздыхаю, ибо повторить сказанное, если девчонка вдруг попросит, у меня явно не получится. И задаю вопрос, уже нормальным голосом.
– Ну, как, похоже на правду?

– Скорее, похоже на криминальные хроники.
– Отвечает девчонка.
– Хотя смысл и идею сказки ты передал верно. Но если бы я сначала прочла что-нибудь подобное, то за самого Пушкина я бы не скоро села. Как-то пугает, твое краткое описание бессмертного произведения.

– Что и требовалась доказать!
– Радостно воскликнул я.

Но лицо собеседницы приняло такое выражение, как будто последняя фраза была произнесена на китайском.

– Подожди, сейчас все объясню. Я рассказал историю про экзамен для того, чтобы найти ту сказку Пушкина, которую читали мы оба, и поэтому знаем, о чем там речь.

– Все читали сказки Пушкина!
– Безапелляционно прерывает меня подруга.

– Не все, я не читал.
– Звучит голос с верхней ветки. Я совсем забыл, что чуть выше на дереве сидит еще один слушатель.
– Если бы я знал, что он писал про убийства, то отложил бы Конан Дойла и начал бы с него.

– Видишь!
– Продолжаю я, показывая рукой на свисающие ноги во вьетнамках.
– Я не зря старался. На твоих глазах только что родился еще один любитель поэзии. Все это я рассказал только для того, чтобы показать, как влияет краткое описание произведения на слушателя незнакомого с авторским оригиналом. После твоего пересказа статейки из хрестоматии, я, возможно, отложу Толстого очень надолго. Хотя, может и наоборот, он станет моим любимым писателем. Просто, надеюсь, когда я смогу его понять, то обязательно прочту хотя бы несколько томов из его очень богатого наследия.