Полицейский-апаш
Шрифт:
Разговор прервался. Том Боб положил телефонную трубку, так же поступил и министр.
— Итак, господин министр, — сказал американец, — как видите, мы с Фантомасом в наилучших отношениях…
Министру казалось, что он видит дурной сон. Севшим от волнения голосом он проговорил:
— Этого не может быть… Признайтесь, Том Боб, что вы пошутили… Это был не Фантомас…
— Не Фантомас? А кто же тогда, по-вашему?
— Фантомас никогда не объявил бы заранее, что собирается совершить очередное преступление в ресторане
Том Боб печально покачал головой:
— Он уверен, что и на этот раз ему всё сойдёт с рук…
— Да, дерзости ему не занимать… Но я надеюсь, Том Боб, что вы туда не пойдёте?..
— Пойду! Обязательно!
Некоторое время министр размышлял. Потом решительно заявил:
— Раз вы туда пойдёте… Клянусь самым дорогим, я пойду тоже!.. И пусть никто не говорит…
Том Боб повернулся к господину Авару:
— А вы, дорогой коллега? Вы пойдёте?.. Что-то вы задумались…
Господин Авар, действительно, погрузился в размышления. Он, в отличие от министра, не слышал разговора Фантомаса с Томом Бобом, но по репликам последнего понял, о чём шла речь.
— Да, — сказал он наконец, — конечно, я туда пойду… Но я не очень верю, что там и в самом деле что-то произойдёт…
— Это почему же?
— Потому что вам звонил какой-то шутник…
— Шутник? Не думаю…
— Не думаете, потому что забываете об одной маленькой детали: Фантомас-то в тюрьме!
— Господа! — вмешался в разговор министр. — Мы зря теряем время! Давайте следовать логике! Господин Авар, нанося визит нашему коллеге Тому Бобу, мы исходили из некой гипотезы. Она не подтвердилась. Задерживаться здесь долее не имеет смысла. Теперь мы с господином Аваром должны посетить Жюва в тюрьме Санте. Там мы и узнаём, ранен ли Жюв… И кто мог звонить по телефону…
Авар уже стоял со шляпой в руке.
— Вы правы, господин министр, — сказал он. — Едем!..
20. УЗНИК ТЮРЬМЫ САНТЕ
В тюрьме Санте наступает время подъёма. Вдоль длинных тускло освещённых коридоров идут охранники, громко звякая связками тяжёлых ключей. Так они дают знать заключённым, что следует готовиться к завтраку.
У дверей камеры Жюва в нерешительности остановился Эрве, его постоянный надзиратель. Кажется, он колеблется: открывать дверь камеры или нет… Услышав в глубине коридора шаги главного надзирателя, он наконец решается…
Дверь камеры медленно отворяется на скрипучих петлях.
Обычно в этот час Жюв уже бодрствует. Он сидит на койке, глядя на дверь. Что сулит ему наступающий день? Быть может, долгожданную свободу?
Однако в это утро Жюв спал тяжёлым и беспокойным сном. Во сне он стонал, вскрикивал, произносил нечленораздельные слова, ворочался с боку на бок… Рукав его ночной рубашки, казалось, был испачкан кровью…
Да, несомненно, это была кровь… Капли её попали также на край простыни.
Подойдя к койке, Эрве внимательно смотрел на заключённого. При виде крови он не проявил никакого удивления. На лице у надзирателя было напряжённое выражение, как будто он готовился к какому-то важному поступку…
Схватив заключённого за плечо, Эрве грубо встряхнул его и заставил сесть на койке.
— Что с тобой?! — крикнул он. — Откуда кровь?
Ещё не пришедший в себя после тяжёлого сна, Жюв в замешательстве смотрел на надзирателя:
— Какая кровь?.. Где?..
— Здесь! На рубашке, на простыне!.. Как ты поранился?
— Не знаю… Я сам ещё не успел заметить… Наверное, оцарапался ночью…
— Как это, оцарапался? Чем? Обо что?
— Может быть, вот об этот угол койки… Не знаю… Я провёл очень плохую ночь… Меня мучили кошмары… Вот и сейчас голова болит… Наверное, я метался во сне… Так что ничего удивительного…
— А мне сдаётся, что это не так просто… Одевайся да побыстрее! А я предупрежу начальника тюрьмы. Пусть сам разбирается!
Директор тюрьмы Санте, господин Шенист, сидел в своём рабочем кабинете и составлял очередной отчёт, стараясь сочетать официальный тон изложения с изяществом стиля, когда его оторвало от этого ответственного занятия появление одного из надзирателей.
— Господин директор, разрешите доложить: только что мной обнаружено, что заключённый № 55 ранен…
— № 55? Это Жюв, бывший полицейский?
— Да, господин директор.
— Рана серьёзна?
— Нет, господин директор. Всего лишь царапина на руке.
— Отведите его в медпункт и пригласите врача. Я тоже туда зайду…
Как раз в эту минуту зазвонил телефон: это охранник у ворот сообщал директору, что доктор Марвье прибыл в тюрьму с ежедневным визитом.
Директор и врач нашли Жюва, сидящим на табуретке в приёмном покое и погружённым в глубокую задумчивость. Комиссар думал о том, откуда у него могла появиться рана на руке, и не находил удовлетворительного объяснения.
Доктор Марвье был толстеньким, кругленьким, жизнерадостным человеком с постоянной улыбкой на губах. Он считал, что бодрость и оптимизм врача благотворно влияют на пациентов. Он любил повторять: «Моё лучшее лекарство — это весёлая шутка».
Тронув Жюва за плечо, он начал в шутливом тоне:
— Вот как? Мы настолько недовольны тюремным режимом и дружескими заботами господина директора, что даже пытаемся покончить с собой?
— Признаюсь вам, доктор, — ответил Жюв, — что я охотно избавил бы господина директора Шениста от дружеских забот о моей персоне, но я не настолько тороплюсь избавиться от его гостеприимства, чтобы накладывать на себя руки. Я сам не могу понять, откуда взялась эта царапина. Могу только предположить, что во сне зацепился за угол койки…